Шоуз и ее мать остались в другой жизни, как на другой планете. Она так же не могла представить себе Хьюго в Йоркшире, как свою мать – в Уайтхолле.Изъявления доброты короля по отношению к Аннунсиате на этом не закончились: он предложил быть посаженым отцом девушки ввиду отсутствия близкого родственника-мужчины, позволил ей венчаться в Королевской капелле и пригласил совершить обряд епископа Лондонского; приказал приготовить новые апартаменты для Хьюго и Аннунсиаты, пообещал ей место фрейлины королевы после того, как состоялся свадебный сговор самого короля, продолжавшийся с февраля. Кроме того, король назначил Хьюго членом тайной палаты и хранителем королевской шкатулки, а также даровал ему почетный титул полковника охраны, приносящий маленький, но желанный доход; Аннунсиате был приготовлен великолепный свадебный подарок – жемчужное ожерелье, которое она надела в день свадьбы, и шесть золотых блюд.Король назначил двоих сыновей Ричарда хористами Королевской капеллы – назначение, которое предполагало получение более почетных должностей в капелле, когда мальчики станут постарше, – и пообещал Ричарду рыцарский титул во время коронационных церемоний, ожидающихся в апреле. Люси твердо верила, что эти почести были вызваны признанием заслуг Ричарда перед королевским домом, и хотя сам Ричард не сомневался в том, что король ценит его, он также был убежден, что это признание не могло бы свершиться, если бы королю не нравилась Аннунсиата. Коронационные церемонии включали также присвоение титула графа Кларендонского мастеру Гайду – Ричард очень радовался этому обстоятельству, которое должно было утешить лорда-канцлера, его дочь и зятя после потери маленького сына Анны, прожившего всего несколько недель.Бракосочетание состоялось в конце марта, и благодаря заинтересованности короля и его присутствию на свадьбе, она стала самым шумным событием этой весны, кроме, разумеется, самой коронации. Король, принц Руперт, герцог и герцогиня Йоркские, канцлер Гайд, граф и графиня Каслмейн, герцог Элбермарл, сэр Генри и леди Беннет, Ковентри, Милдмей, Герберт, Киллингрю, Толбот, Николас – все удостоили своим вниманием молодых и все принесли подарки самой известной паре двора: одни сделали это от чистого сердца, другие – из соображений выгоды, а некоторые – потому, что считали юных супругов восходящими звездами королевской свиты. После церемонии в новых апартаментах четы Баллинкри был устроен вечер, во время которого прибыл гонец с поздравительным письмом от принцессы Генриетты, к которому был приложен сверток со свадебным подарком для Аннунсиаты. Со слезами на глазах Аннунсиата развязала ленты. В маленькой золоченой шкатулке оказался медальон из золота и слоновой кости с искусно выполненным миниатюрным портретом самой принцессы. Король, взглянув через плечо новобрачной, осторожно взял вещицу из ее рук и рассмотрел ее, а когда он поднял голову, его глаза тоже были влажными от слез.– Это самый драгоценный из всех моих подарков, – тихо проговорила Аннунсиата. – Я всегда буду носить его.Король ответил ей нежной улыбкой.– А ваша любовь к моей сестре – самый драгоценный из даров, которые вы можете сделать мне, – заявил он.Когда начались танцы, король повел невесту в первой паре, и Хьюго пришлось ждать, пока с ней потанцуют принц Руперт и герцог Йоркский.– Не беда, – сказал он, – как только они отпустят нас в спальню, вы будете только моей, а им останется воображать мое блаженство, – глаза Аннунсиаты вспыхнули так ярко, что у Хьюго сбилось дыхание, лишая его возможности продолжать.Потом, гораздо позже, она лежала в его объятиях на огромной постели в своих новых апартаментах и прислушивалась к звукам пиршества, продолжающегося в нижнем зале. Хьюго отвел пряди волос с ее влажного лба, и Аннунсиата зашевелилась, поудобнее устраиваясь в его руках, положив голову ему на плечо и целуя его в шею – единственное место, куда могли дотянуться ее губы.– Вы счастливы, миледи? – прошептал он. В ответ у Аннунсиаты из самой глубины души вырвался радостный вздох, и Хьюго улыбнулся. – Самое изощренное воображение не в силах представить даже крохотную часть моего блаженства, – продолжал он.– Почему же вы удивляетесь этому? – спросила Аннунсиата. Он поцеловал ее в бровь.– Вы слишком наблюдательны, душа моя. Почему я удивляюсь? Да потому – потому, что грешник не может представить себе небеса, не правда ли? Разве бездомный странник не будет удивляться, оказавшись дома?– Я не понимаю, о чем вы говорите, – пробормотала она, довольная, вновь целуя его в шею. – Как замечательно пахнет ваша кожа – как трава!Хьюго рассмеялся.– Если вы стали моими небесами, я буду вашими. Я покажу вам то, о чем вы никогда и не мечтали. Смотрите – вы прижались к моему боку, как чайка к гребню волны. Птица моя, не улетайте от меня, Аннунсиата, – обещайте это.– Зачем мне улетать? – полусонно пробормотала она. – И куда мне лететь?– Некуда, – ответил Хьюго, еще крепче прижимая ее к себе. – Это верно. А теперь спи – спи в моих руках. – Хьюго смотрел, как медленно расслабляется ее прекрасное лицо, мягко приоткрываются губы, а черные крылья ресниц вздрагивают, пока она погружается в сон. Любовь к ней была так сильна и неожиданна, что Хьюго не знал, как сдержать эту любовь; он тревожился от своей любви, как от боли, от которой нет спасения. Хьюго продолжал тихо говорить, зная, что Аннунсиата уже заснула и не слышит его: – Ты любишь меня не так, как я тебя – я знаю это, но могу заставить тебя полюбить слишком сильно, чтобы ты осталась со мной. Спи, я обниму и укрою тебя, защищу от твоей невинной смелости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125