– Еще один древний обычай! – воскликнул Фермор. – Кто эти люди?
Его вопрос услышала Джейн Коллинз и объяснила, что это ряженые, которые в Рождество всегда ходят по богатым домам.
– Значит, это действительно еще один древний обычай!
– Очень древний. Он появился раньше христианства! – ответила Джейн.
Большинство ряженых были в масках, а те, кто пришел без них, разукрасили свои лица черной краской так, что их невозможно было узнать. Некоторые надели костюмы любимых корнуолльских персонажей. Двое пришли в костюме сэра Джонатана Трелоуни, а также в костюмах Карла I и Монмаута. Они сыграли небольшой спектакль для гостей, а потом станцевали старинные танцы, которые разучивали в течение нескольких недель перед Рождеством.
Перед окончанием спектакля появились святочные певцы. Теперь в зале яблоку было негде упасть; все пели, танцевали и пили за здоровье жениха и невесты:
Во время последней церемонии Фермор должен был стоять рядом с Каролиной. Встав рядом с невестой, он посмотрел на Мелисанду, и по его лицу трудно было понять, о чем он думает. Мелисанда поежилась. Зрелище казалось ей нереальным. Черные лица танцоров придавали им причудливый вид, некоторые маски были уродливыми, почти угрожающими. Однако девушка знала, что под ними скрываются лица добрых, простых людей. Жених в элегантном свадебном костюме, сшитом в Лондоне, был самым красивым мужчиной в зале, – она слышала, как его называли идеальной партией для мисс Тревеннинг, – но его красивое лицо тоже являло собой маску, и гораздо более обманчивую, чем маски пирующих. Внезапно она повернулась к Леону.
– Что с вами? – спросил он.
– Я выйду за вас замуж. Думаю… мы будем счастливы вместе.
– Мелисанда…
– Да, если вы все еще этого хотите, я согласна.
Он сжал ее руку:
– Не знаю, что сказать. Я потерял дар речи от счастья.
– Думаю, это правильное решение, – проговорила Мелисанда. – Если мне захочется кому-нибудь рассказать, что мы собираемся пожениться, я могу это сделать?
– Я хочу, чтобы все знали. Может, объявим об этом сейчас?
– Нет, только не здесь. Никто не обратит внимания. Кто мы такие? Подумайте – объявить о нашей помолвке на этой грандиозной свадьбе!
– Когда же?
– Через некоторое время. Нам нужно будет подготовиться.
– Я сообщу эту новость Раулю. Вы не будете против того, чтобы он жил с нами?
– Я – нет, а он? Как он отнесется к этой идее?
– Мальчик привыкнет. Может быть, мы поженимся здесь… Тогда сможем уехать все вместе. Моя милая Мелисанда, мы больше никогда не расстанемся… никогда.
Глаза Фермора были прикованы к ним.
– Я счастлива, что вы рядом, – призналась она.
– Как бы я хотел оказаться сейчас где-нибудь с вами наедине.
– Мы, может быть, встретимся завтра.
– Там же, где всегда. На нашем месте. И будем час то приходить туда. Я никогда не забуду, как вы спускались по скале с Раулем, а я стоял внизу на песке и смотрел на вас.
– Я словно нашла убежище.
Им пришлось прервать разговор – по обычаю Каролина должна была спеть для гостей.
Она раскраснелась и светилась от счастья.
«Сегодня она счастлива, – думала Уэнна. – Но стоит ли один день счастья целой жизни, наполненной страданиями?»
– Как вы знаете, у меня не очень хороший голос, – сказала Каролина, – но я постараюсь для вас. Я хочу спеть песню, которую все вы знаете и, надеюсь, мне подпоете.
У Каролины был красивый, но слабый голос, поэтому во время ее пения наступила полная тишина. Она пела:
Есть на западе родник, из которого напиться жаждет втайне от жены непутевый муж водицы!
Несколько гостей подхватили песню. Вместе с Каролиной они пели о страннике, который пришел к роднику и напился из него. А потом старик, увидевший, как он пьет, рассказал ему о магической силе родниковых вод.
Чары, о любви мечты в той воде Сент-Кейн хранила, перед тем, как в рай уйти, так родник заговорила:
«Первым кто к воде придет, поклонясь, напьется вдоволь, тот и в жизни верх возьмет, тот и станет главным в доме!»
Мелисанда внимательно слушала слова песни.
«Незнакомец, в брачный день повезло тебе сполна, ты пришел к воде Сент-Кейн прежде, чем твоя жена!»
Фермор незаметно подошел к Мелисанде и Леону и прошептал:
– Мы с вами тут чужие. Эти корнуолльцы просто подавляют.
– Как жаль, – посетовал Леон, – что я не понимаю слов. Я еще слабоват в английском, поэтому не улавливаю смысла.
– Мадемуазель обязательно все вам объяснит. Уж она-то понимает, нисколько не сомневаюсь. Она настолько преуспела в английском, что понимает почти все.
– Послушайте последние куплеты, – прервала его Мелисанда, и все они повернулись к Каролине.
«Обхитрить свою небось, смог ты, корнуоллец, тоже?» – вопрошал с улыбкой гость… И в ответ услышал что же?
«Был у родника я первым, обвенчавшись, но – увы! – принесла плутовка в церковь загодя с водой бутыль!»
Раздался гром аплодисментов. Многие корнуолльцы снова и снова повторяли последние слова песни, лукаво поглядывая то на Каролину, то на Фермора, словно пытались угадать, кто из них первым напьется из волшебного источника.
– Эта песня… вы считаете ее подходящей случаю? – поинтересовалась Мелисанда.
– Пожалуй, да, – ответил Фермор.
– И вы напились этой воды? Или собираетесь?
– Милая мадемуазель, неужели вы думаете, что мне требуется помощь этой Сент-Кейн, или как там ее зовут? Нет. Я рассчитываю только на собственные силы. Мо жете не беспокоиться, я сам о себе позабочусь.
Он похож на сатира, подумала Мелисанда, насмехающегося над ней, уверенного, что когда-нибудь она сдастся. Такое поведение в день свадьбы казалось ей низким и подлым.
Внезапно наступила тишина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131