Глава 24
Дэйгис закончил наносить предпоследнюю формулу, необходимую для открытия белого моста. Хотя они провели недели в шестнадцатом столетии, в двадцать первый век они вернутся всего лишь три дня спустя после того, как они отбыли. Он нанесёт последнюю сложную серию символов, когда они будут готовы уйти.
За пределами круга возвышающихся мегалитов стояли его отец и Нелл с его маленькими братьями на руках. Он давным-давно попрощался. Сейчас Хлоя обнимала и целовала их, и глаза у неё и у Нелл подозрительно сверкали. Как легко, восхищался он, женщины обращали лицо к этим каньонам скорби, которые мужчины имели обыкновение обходить, рискуя всем. Он размышлял о том, не были ли женщины каким-то непостижимым способом сильнее в этом отношении.
Пока Сильвен и Нелл передавали Хлои послания для Драстена и Гвен, Дэйгис обдумывал то, что он обнаружил прошлым вечером, после того, как Хлоя заснула. В предрассветные часы он пробрался в тайную библиотеку. Он не был дураком; он знал, его неторопливый отец прервался слишком резко, когда читал последний отрывок в пятой Книге Мананнана.
На самом деле там было продолжение. Решающий кусочек информации, которую Сильвен предпочёл оставить при себе. Дэйгису не надо было его спрашивать, почему он пропустил веские слова. Сильвен стал бы спорить, что пророчество было не более чем прогнозирование «возможного» будущего. Тем не менее Дэйгис знал (и разве опыт Драстена с предсказательницей Бессетой не доказал этого?), что предсказанное будущее было самым вероятным будущим, что значило, что его будем чертовски сложно предотвратить.
Записанное в пятой Книге Мананнана наклонным прописным шрифтом, там было самое его вероятное будущее:
Те тринадцать станут одним, и мир погрузится в эпоху тьмы, более жестокую, какую человечество когда-либо знало. Непередаваемые злодеяния будут совершены во имя Драгаров. Цивилизация падёт, и древнее зло воскреснет, поскольку Драгары будут следовать непрестанному поиску отмщения.
Он ни за что не позволит, чтобы подобное будущее стало реальностью. Любовь Хлои укрепила его, и надежда горела путеводной звездой в его сердце. Хотя темнота постоянно усиливалась в нём, его твёрдое намерение и решительность ещё никогда не были сильнее.
Он смотрел на неё, упиваясь ею. Для своего возвращения они надели одежду, которую носили в двадцать первом веке, и она стояла в своих облегающих голубых брючках и кремовом свитере, её взъерошенные кудри спадали каскадом на спину. Желание побежало по его венам. Скоро он будет любить её, и каждая минута между сейчас и потом была слишком долгой.
Он предупредил её о том, как на него подействует открытие моста.
Я не буду… вполне самим собой, Хлоя. Ты помнишь, каким я был, когда мы прибыли сюда в первый раз?
Я знаю, сказала она твёрдо. Я знаю, в чём ты будешь нуждаться.
Он скрипнул зубами.
Я могу быть… грубым, любимая.
Я крепче, чем ты думаешь. Пауза, а потом слова, которые он никогда не устанет слушать: Я люблю тебя, Дэйгис. Ничто это не изменит.
Она была такой маленькой, и всё же такой сильной и решительной. Она просто была всем, чего он когда-либо хотел.
- Сын, - голос Сильвена прервал его мысли. - Мне надо сказать тебе кое-что перед тем, как ты уйдёшь.
Дэйгис кивнул и подошёл к Сильвену, который повёл его к замку. Он уже попрощался со своим отцом, Нелл и своими братьями, и горел от нетерпения отбыть, чтобы кто-нибудь снова не расплакался и не рвал ему сердце.
- Когда ты вернёшься, сын, ты должен сказать Драстену о тайной библиотеке.
Дэйгис моргнул, озадаченный.
- Но он узнает. Мы открыли её снова, и ты передашь знания Яну и …
- Я не буду делать ничего подобного, - спокойно сказал Сильвен.
- Но почему?
- Я провёл какое-то время прошлым вечером, взвешивая возможности. Если о тайной комнате станет известно Келтарам, это может слишком на многое повлиять в следующих столетиях. Она должна быть забыта. Слишком рискованно для нас возрождать такое богатство знаний для последующих поколений и думать, что, может быть, ничего и не изменится. Я планирую запечатать её этим же вечером и никогда не войду в неё снова.
Дэйгис кивнул, мгновенно увидев в этом мудрое решение.
- Ты умён как всегда, отец. Я не подумал об этом, но ты прав. Это могло бы послужить причиной неизмеримых изменений.
Было хорошо, подумал он тогда, что он и Хлоя больше не оставались в прошлом. Он мог доверить своему отцу подчистить кое-какие мелочи, если что-нибудь и обнаружилось бы.
Не в состоянии выдержать затянувшееся прощание, он повернулся снова к Хлоя и камням.
- Сын, - сказал Сильвен низким, настойчивым голосом.
Дэйгис продолжал стоять к нему спиной.
- Да? - сказал он натянуто.
Долгая пауза.
- Если бы я мог быть там с тобой, я был бы. Отец должен быть со своим сыном в такие времена. - Он громко сглотнул. - Мальчик, - сказал он тихо. - Передай мою любовь Драстену и Гвен, но большую часть её ты унесёшь с собой. - Ещё пауза. - Я знаю, отцу не следует иметь любимчиков, но… о, Дэйгис, мой сын, ты всегда был таким для меня.
Когда, несколько мгновений спустя, Дэйгис вернулся к центральной плите и начал наносить последние символы, он заметил, что Хлоя смотрела на него как-то странно. Её глаза затуманились снова, а нижняя губа подрагивала.
Он не понял, пока она не потянула его голову вниз к своей и не убрала поцелуями слёзы с его щеки.
Потом, когда белый мост открылся, она бросилась в его объятия, сцепила руки на его шее и пылко его поцеловала. Он обернул рывком её ноги вокруг своих бёдер и крепко её держал. А позже это стало битвой сил воли для него: он противостоял разрушительному, изворотливому, пространственному шторму.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109