– Я не собираюсь, конечно, рисовать кого-нибудь мертвым, но уверен: есть вещи, которые мы можем делать с помощью магии, чтобы заставить их всех думать, как мы хотим, или даже выполнять что-то, полезное нам…
– Да, конечно, – произнесла она, думая о чем-то своем.
– Вот видишь! Теперь у этой писклявой принцессы не будет ни одного шанса против тебя, мама!
Последняя фраза затронула в ее душе некую затаенную струю. Это не был материнский инстинкт, просто, когда Рафейо назвал ее мамой, она вспомнила о связывающих их неразрывных узах.
– Рафейо, обещай мне, что не будешь предпринимать ничего, слышишь, ничего, пока не станешь одним из Вьехос Фратос! Сын посмотрел на нее так, будто она его предала.
– Но ведь это еще так не скоро!
– Ты можешь подождать, Рафейо! Послушай меня! Ты должен сначала все узнать, достичь совершенства во всех областях магии Грихальва и только потом использовать ее для нашей с тобой пользы. А если тебя поймают? Хуже того, если ты сам навредишь себе какой-нибудь магией, которую пока плохо знаешь? Я не вынесу, если с тобой что-нибудь случится! Ты обязательно станешь Верховным иллюстратором, Рафейо, имей терпение, не дай себя поймать на мелочи, не позволяй всему Палассо называть тебя Неоссо Иррадо! Придет время, все у тебя будет, уверяю тебя.
Рафейо прикусил губу. Это был уже не честолюбивый юноша, ищущий власти, а маленький мальчик, жаждущий материнской любви.
– Ты так сильно в меня веришь? – тихо, почти застенчиво спросил он.
Она ощутила неловкость. Совсем как много лет назад, когда ее мать Зара привела Рафейо в этот дом. Арриго только что успел поселить ее здесь, и сын подбежал к ней на нетвердых ножках, крича:
"Мама!” После неловких объятий она отослала мальчика в сопровождении слуги на кухню, велев матери никогда больше не допускать подобных сцен.
Сегодня Тасия наклонилась вперед и тронула сына за руку.
– Я всегда верила в тебя.
Она нежно погладила его пальцы.
– Когда ты только родился, я взглянула на эти руки – еще такие крошечные, хрупкие, но пальцы уже тогда были длинные и красивые. И я знала, что дала жизнь Верховному иллюстратору, более великому, чем Меквель, Сарио или даже Риобаро!
– Да, это так, – ответил он пылко. – Мы оба знаем, что это так. Ты будешь гордиться мною.
– Я уже горжусь. Но ты должен обещать мне, Рафейо, не предпринимать ничего, пока не будешь точно знать, что делаешь.
– Я обещаю.
После его ухода она еще некоторое время сидела, закрыв глаза, в своей безопасной, но, увы, такой душной комнатке.
Надо что-то сделать, чтобы здесь было чем дышать, с наступлением лета духота становится просто невыносимой.
Она убедила себя, что идет проветриться, заперла за собой дверь комнатки и направилась наверх, в спальню, приказав принести ей туда еще бутылку вина.
Дожидаясь, пока принесут вино, Тасия разделась, но так и не присела. Ее беспокоили другие сегодняшние новости: появление Мечеллы в Мейа-Суэрте откладывалось. Обычай требовал, чтобы до'Веррада, женившись, сначала показал невесту городу, а затем отвез ее в северный замок Катеррине, где они должны провести медовый месяц и зачать ребенка. Но Арриго, послав родителям извинения через Дионисо, отвез Мечеллу прямо в Катеррине. Официальная версия гласила, что это делается с целью избавить принцессу от жары и вони летнего города. Неофициальная, как всегда более правдоподобная, – что Арриго просто не в состоянии выпустить из объятий свою очаровательную девочку-невесту и хочет уединиться с ней на более долгий срок.
«У этой писклявой принцессы не будет ни одного шанса…»
Тасия просунула руки в рукава шелкового халата и небрежно завязала пояс. Пришел слуга с новой бутылкой подаренного Арриго вина. Она отпустила его и вытянулась на постели, попивая вино и размышляя, кого из своих кузенов Грихальва она уговорит осторожно расспросить Дионисо. Возможно, кого-нибудь из своих сестер, хоть они и ненавидели друг друга с детства. Но ей надо узнать, действительно ли Арриго влюбился в эту девочку.
Эйха, а ведь ей полагается этого и хотеть. Желать ему счастья в браке, удачного союза, чтобы Коссимио и Гизелла были довольны, чтобы народ радовался, торговцы богатели, иллюстраторы утвердились в Ауте-Гхийасе, чтобы в детской до'Веррада было полно малышей – продолжателей славного рода. Ее патриотический долг – желать Арриго любви к своей новой жене.
Своей невинной, очаровательной двадцатилетней блондиночке-жене.
Тасия лежала неподвижно в своей спальне, жалюзи прикрывали высокие окна. Где-то внизу простиралась одна из самых фешенебельных улиц Мейа-Суэрты. Потягивая вино, Тасия думала о племяннике до'Брендисиа, которого кто-то нарисовал мертвым в тюремной камере.

Глава 36

Арриго до самой осени не привозил молодую жену в Мейа-Суэрту. Все это время жизнь Тасии отчасти скрашивали светские визиты, хотя уже и не столь частые, как в бытность ее любовницей Арриго.
Посетители делились на три категории. К первой принадлежали те, кто сообщал ей последние новости из любовного гнездышка в Катеррине. Одни сплетничали, потому что хотели отплатить ей за двенадцать лет превосходства. Другие – из любопытства, желая увидеть ее реакцию. Были и такие невинные души, которые искренне считали, что ее любовь к Арриго должна быть такой же великодушной, как любовь Лиссины к его отцу Коссимио, а значит, она рада будет послушать, как счастлив ее бывший любовник. Любители посплетничать, так же как желающие насолить и просто любопытные, приходили, предвкушая удовольствие, а уходили несолоно хлебавши. Что до наивных, то они как раз видели все, что ожидали увидеть:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112