старомодная потертая мебель, начисто лишенная стиля. Как только она вышла замуж за Максима, у нее сразу стали чесаться руки. Она мечтала все тут переделать, но, как только она затрагивала эту тему, он отмахивался, говорил, что ему нравится все так, как есть. Теперь он обрывал ее при первом упоминании слова «обстановка», не желая выслушивать никакие доводы относительно перемен в интерьере.
Она даже предлагала взять на себя все расходы, но он сказал, что дело вовсе не в деньгах.
Черные глаза Адрианы еще раз обежали комнату, оценивая каждый предмет, что она делала в последнее время довольно часто. Комната казалась ей чрезмерно строгой, почти холодной от избытка бледных тонов и бледных тканей, светлого дерева и неброских картин. Здесь требовались сочные краски, богатые ткани, дорогие ковры от стены до стены, нарядные лампы китайского фарфора, новые, волнующие воображение картины и яркие предметы искусства. Такие вещи придали бы жилью необходимый вид, создав атмосферу нью-йоркского шика, свойственного ее прежним домам. Она обожала роскошные жилища, свидетельствовавшие миру о том, что у хозяина есть деньги, власть, успех.
Адриана стала записывать в желтый блокнот свои соображения для знаменитого дизайнера международного класса, которого она только сегодня наняла. В офисе косметической фирмы, где она была и президентом, и генеральным директором, она повстречалась с этим художником. Компания Адрианы называлась «Импресс Юджиниа Бьюти».
Вэлентайн Лэббок понравился ей сразу. Они оба произвели друг на друга впечатление. В первые же десять минут после знакомства между ними установилось полнейшее взаимопонимание. Ей было известно, что Вэлентайн обладает утонченным вкусом, поскольку она была знакома с его работами. У нее не было ни малейшего сомнения в том, что он намерен создать нечто впечатляющее, богатое и роскошное, что, по ее разумению, соответствовало положению в свете миссис Максимилиан Уэст.
Вэлентайн считался дорогим дизайнером, и было ясно, что полная реконструкция и новое оформление квартиры влетят в кругленькую сумму порядка четырех-пяти миллионов долларов. Но она могла себе это позволить, будучи полноправной миллионершей. Если для Максима деньги не проблема, стало быть, и для нее тоже. Ее второй муж, Артур Мэклин, после смерти четыре года назад оставил ей капитал и косметическую компанию, одну из крупнейших в Соединенных Штатах.
Она рассказала Вэлентайну Лэббоку, что хочет переделать все помещения дома: библиотеку, столовую, кабинет Максима, свою комнату и все спальни. Завтра ей предстояла еще одна встреча с Вэлентайном и его командой – они собирались провести целый день, обследуя каждый сантиметр этого… мавзолея.
Она прекрасно знала, что вечером Максим встретит в штыки ее сообщение о том, что она вознамерилась учинить. Но она изложит ему свои резоны, как-нибудь уговорит. Она умела обводить его вокруг пальца и добиваться своего; в особенности когда они бывали в постели. Он становился тогда более открытым, восприимчивым и уязвимым. Она пришла к выводу, что он трудный для понимания человек, скрытный, непознаваемый и неудобный для совместной жизни.
Адриана вздохнула. Дело было в том, что они уже довольно давно не встречались в постели. В последнее время его интерес к ней упал, и она не понимала почему. Когда они познакомились, он был словно молодой жеребец с неутоленными желаниями, и первые полгода их супружества продолжал быть ненасытным. Но вот уже много месяцев подряд он к ней не прикасался. Конечно, он подолгу бывал в отлучке, разъезжая по делам; ей и самой пришлось совершить несколько путешествий в Калифорнию, Техас и Рим, так что разлучались они довольно-таки часто. Однако теперь он пробыл на Манхэттене весь март, и тем не менее не занимался с ней любовью с тех пор, как вернулся из Лондона. Когда же она стала деликатно намекать ему, что, дескать, пора им снова сблизиться, он вежливо уклонился под разными предлогами: он, мол, чересчур занят своим последним важнейшим приобретением, переутомлен или – еще проще – не в настроении. В последние дни, вернее, ночи он отправлялся в свою спальню, а к ней приходить перестал. Ей не нравилась идея раздельных спален, она с самого начала чинила препятствия ее осуществлению, но он настоял, когда они переехали в Нью-Йорк после свадьбы во Франции.
– У меня такой несносный режим, – сказал он. – Встаю на заре, чтобы связаться со своими офисами в Лондоне и Париже. Лучше пусть будет по-моему. Я не хочу мешать тебе спать. – Он чмокнул ее, одарил своей лучезарной улыбкой и промурлыкал: – Будет еще уйма ночей, которые я проведу в твоей постели, Адриана, можешь не сомневаться. Но таков мой образ жизни, он всегда был таким. Мне необходимо иметь свою комнату, и пусть это тебя не волнует.
Да, но ее это как раз волновало. Она не слишком ему верила, когда он пытался убедить ее в том, что с прежними женами он тоже имел свою отдельную спальню. Он наведывался к ней теперь все реже и реже. Если бы она не знала, чем он занят, то могла бы заподозрить, что у него завелась любовница. Но это был его стиль, к тому же он был подлинным трудоголиком, и наверняка у него не оставалось времени для другой женщины.
Ее внимание привлекла слегка покосившаяся картина на стене, и она подошла к ней, чтобы выровнять, но задержалась у полочки, на которой стояла в серебряной рамке их с Максимом свадебная фотография 1985 года. Их бракосочетание состоялось в городской управе Четвертого округа Парижа, потому что там его задержали дела. Она была в голубом туалете от Живанши, и Максим дал ужин на десять человек у «Лассере».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178