Особенно это чувствовалось в иностранных посольствах на приемах, которые становились интернациональными собраниями все большего размаха.
* * *
Сверкали, переливаясь, подвески хрустальных люстр под высоким потолком, цветы, повсюду расставленные, усиливали праздничность обстановки, в зале царило великолепие, струнный квартет сопровождал почтенное собрание звуками музыки. Официанты в черном и белых перчатках сновали среди гостей, мастерски жонглируя серебряными подносами с бокалами шампанского и всевозможными бутербродами с анчоусами и икрой. И сверху на все взирал живописный, в полный рост, портрет короля Георга VI, в этом году вступившего на престол, сменив своего слабовольного и недалекого брата Эдуарда, отказавшегося от трона ради женитьбы на американской авантюристке миссис Симпсон.
– Вот это выезд сегодня, – шепнул на ухо Урсуле Зигмунд, ведя ее в зал и поглядывая по сторонам.
Перед ними остановился официант и предложил шампанское. Зигмунд поблагодарил, взял два бокала, один вручил Урсуле и чокнулся с ней. Посмотрел вокруг.
– Нигде не вижу Ирины, а ты?
Урсула, проследив за его взглядом, мгновенно обозрела публику.
– Боюсь, я тоже, Зиги. А может, она во втором зале? Сегодня здесь действительно огромный раут.
Она отметила, что дипломатический корпус присутствует в полном составе, увидела нескольких послов, которых знала в лицо, мелькнули две знакомые физиономии английских корреспондентов, беседовавших со своим американским коллегой Уильямом Ширером. Дефилировали министры, армейские офицеры, нацисты высокого ранга, представители германской аристократии и знатные берлинцы.
Здесь также присутствовали некоторые молодые интернационалисты из тех, что жили в Берлине. Она знала от Ирины, что они водили дружбу со служащими британского и французского посольств, поскольку были людьми симпатичными, веселыми и приличными и привносили определенную живость в официальные и формальные дипломатические мероприятия. Большинство присутствовавших принадлежало к разряду титулованных особ; среди них были венгры, славяне, литовцы, австрийцы, поляки, румыны или, подобно Ирине, русские белогвардейцы. Вместе с семьями они снялись с родных мест вследствие политической неразберихи и неотвратимых перемен, переполошивших Европу двадцать лет назад, сначала вследствие русской революции, а затем – краха австро-венгерской империи.
Взгляд Урсулы блуждал по залу. Элегантность была непременным условием участия в раутах, казалось, все без исключения были одеты превосходно. Мужчины – в смокингах или в военных мундирах; дамы разодеты по последнему крику моды, и почти все старались перещеголять друг друга шиком туалетов. Кое-кто из наци тоже привел своих дам, которые выделялись нарядами, не соответствовавшими случаю, были толсты, безвкусно расфуфырены, чванились бриллиантами, а у некоторых руки и шеи были обвешаны вульгарной бижутерией.
В калейдоскопе лиц Урсула заметила знакомую гладко причесанную головку, пикантную улыбчивую мордашку с живыми голубыми глазами и маленькую руку, приветливо махавшую ей.
– Зиги! Вон там Ирина! – радостно воскликнула она.
– Да-да, я тоже только что ее видел. Пойдем, дорогая.
Он взял жену под руку, и они поспешили навстречу приятельнице, тоже торопившейся к ним. Черное кружевное бальное платье Ирины на ходу завивалось вокруг ее щиколоток. В следующий момент они уже обнимали друг друга, целовались и хохотали.
Ирина была веселого нрава, обладала кипучей энергией, всегда жизнерадостна. Урсула не переставала удивляться тому, что необычная жизнь ее подруги, отмеченная трагедией, перенесенная через бури и катаклизмы, мало, а то и вовсе не отразилась на ней.
Княжна Ирина Трубецкая и ее мать, княгиня Натали, покинули Россию в 1917 году, когда пала романовская аристократия и большевики убили Игоря Трубецкого. Ирине тогда было шесть лет, ее матери двадцать пять. Они жили на положении беженцев то в Литве, то в Польше, то в Силезии, а впоследствии перебрались в Берлин. В столице они осели десять лет назад, тогда впервые Урсула и Зигмунд и познакомились с ними. Недавно мать Ирины вышла замуж за вдовствовавшего прусского барона, и впервые за двадцать один год скитаний обе женщины наконец обрели настоящий дом.
Зигмунд, Урсула и Ирина говорили о ее матери и переменах к лучшему в судьбе княгини Натали, и Ирина вдруг усмехнулась.
Зигмунд недоуменно поднял бровь и уставился на Ирину.
– Что случилось? – поинтересовался он. – Тебя что-то забавляет в нашем виде?
Ирина отрицательно покачала головой.
– Нет-нет, я просто подумала, что у мамы появилась некоторая респектабельность благодаря ее браку с герром бароном. – Она огляделась по сторонам и понизила голос: – Это в глазах нацистов. Ну не смешно ли, когда кто-то объясняет свойственную ей порядочность, благородство и безупречную мораль, прекрасную репутацию, совершенно не соотнося это с обстоятельством с ее принадлежностью к особам голубой крови, королевской крови – она ведь кузина последнего царя. – Ирина придвинулась ближе и тихонько призналась: – Кстати, Геббельс уже снабдил иностранных изгнанников ярлыком. Он весьма презрительно именует нас международным мусором.
– Ах да, доктор Геббельс… – начал было Зигмунд, но осекся.
Два офицера СС, типичные представители этой породы – холодные натянутые физиономии, голубые глаза в сочетании с белобрысым ежиком волос, прямая, словно шомпол проглотили, спина – приближались с явным намерением остановиться подле. Они щелкнули каблуками, как-то еще больше вытянулись и вперили пронизывающие взгляды в Ирину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178