Пять лет войны, бомбардировок, опасностей и страхов, лишений и переживаний всех сортов плюс ко всему еще ежедневные отсидки в убежище осточертели ей дальше некуда.
Андерсоновское бомбоубежище отличалось разумными размерами, и в нем было достаточно места для четверых человек. Убежище для тетушки Кетти построил уполномоченный местной противовоздушной обороны Джок Филлипс с двумя своими помощниками. Это было в сентябре 1939 года, вскоре после того как Британское правительство, исчерпав запас терпения, спровоцированное варварской оккупацией Польши Гитлером, наконец по примеру Франции объявило войну Германии.
Трое мужчин поработали на славу, собрав убежище из секций и деталей, изготовленных на заводе. Для пущей надежности это бомбоубежище туннельного типа должно было частично заглубляться в грунт. Секции представляли собой широкие полукольца из гофрированного железа и являлись одновременно стенами и потолком убежища, которое составлялось из нескольких соединенных между собой таких полуколец. Сверху это сооружение засыпали землей и обкладывали мешками с песком.
У одной стены стояли составленные друг на друга узкие койки, вдоль другой стены тоже стояла кровать; такие предметы меблировки, как пара стульев и потертый восточный коврик, придавали помещению не Бог весть какой, но все же уют. Угол занимала печурка, служившая в холодную погоду источником тепла.
У третьей стены стоял буфет – хранилище основных припасов. Тетя Кетти с Тедди набили его до отказа разными консервами, такими, как «Фрей Бентос Солонина», «Спэм», «Томатный суп Хейнца», тушеные бобы, фруктовые компоты, какао, «Овалтин», сухое молоко и яичный порошок, а также множество бутылок из-под содовой Тайзера, наполненных питьевой водой на случай, если будет поврежден водопровод. Из посуды имелись сковороды, чайник со свистком, тарелки, кружки, ножи, вилки и термос, а для готовки – примус. Все это хозяйство в порядке было размещено на буфете, а в стоявшем рядом чайном сундучке хранились мыло, зубная паста и прочие туалетные принадлежности, полотенца, грелки, толстые шерстяные одеяла, свитеры, шарфы, шерстяные шапки и перчатки.
Обе женщины старались заготовить в бомбоубежище все необходимое для повседневной жизни. Это были основные вещи, без которых, они знали, им не обойтись, если дом будет разрушен прямым попаданием бомбы и убежище станет их постоянным приютом. Или будет служить им до тех пор, покуда они не смогут устроиться иначе.
Максим подвел Алана к койке.
– Садись сюда, Корешок, у меня есть новая игра «Попробуй-ка сложи». Сгоняем разок?
– Давай выкладывай, Граф! – крикнул Алан, бесцеремонно плюхаясь на койку. Он подпер голову рукой и, глядя на Максима, спросил:
– Что будет на сей раз?
– Интересная, – ответил Максим, доставая игру из чайного сундучка. – «Святой Георгий и Змий». По-моему, здорово интересная и трудная.
– Тогда она не для тебя, – съехидничал Алан и ухмыльнулся. – Ну давай открывай, начнем вместе складывать.
– Открывай ты, Корешок. – Максим швырнул коробку на одеяло и добавил: – Я сейчас достану из-под койки жестяной поднос, нам будет удобней складывать картинку на твердом.
Максим вытащил поднос, положил на кровать, и мальчики склонились над головоломкой. Вскоре они настолько увлеклись рассматриванием и сортированием сотен кусочков изрезанной картины, что им было не до Тедди и тети Кетти и даже не до воздушного налета.
Тедди села на стул напротив тети Кетти и тихо сказала ей:
– Надеюсь, мы тут не надолго, не на всю ночь, как в прошлый раз.
– С этими «Фау» никогда нельзя знать. Зависит от того, сколько они замыслили выпустить по нам в следующие несколько часов, – бесстрастно отозвалась тетушка. – Секретное оружие Гитлера оказалось довольно-таки дьявольской штукой, а, Теодора? Как ты считаешь?
– Да, в самом деле… Столько людей поубивало за последние несколько месяцев, только в Лондоне и округе сотни человек. Прямо сердце болит, стоит только об этом подумать. – Она покачала головой. – Я помню, что сказал мистер Черчилль по радио в июле: гибель мирного населения от самолетов-снарядов приняла такие размеры, каких не было со времен блицкрига. Внезапный вой этих бомб чудовищен ужасен! Я цепенею от него, тетя Кетти.
Кетти передернуло, но словесного комментария не последовало, она ограничилась кивком. Гневно поморщилась, доставая сумку с вязаньем, которую держала в убежище, и, браня про себя нацистов и «сумасшедшего австрияка» – так она прозвала Гитлера, – печально вздохнув, вынула пестрый свитер, который вязала для Максима. Через пару секунд в ее руках быстро с легким перестуком замелькали спицы.
Кетти Штейн Бернерс была весьма красивая женщина, выглядевшая гораздо моложе своих шестидесяти шести лет. По-видимому, так было от того, что в Англии ей, окруженной нежной заботой и любовью ее последнего мужа, жилось хорошо. Хотя ее волосы были снежно-белы, лицо сохранило приятную округлость, было тронуто румянцем и почти без морщин. Конечно, все это маскировало ее возраст, как, впрочем, и ее ладная фигура, бодрость духа и тела. У нее были добрые карие глаза, отзывчивый покладистый характер и веселый нрав. Единственным огорчением на ее веку было то, что ее горячо любимый Гарри чересчур преждевременно принял смерть от инфаркта. Гарри Бернерс, единственный мужчина, кого она в своей жизни любила, оставил ее обеспеченной в достаточной мере. Два его брата – они же его компаньоны в основанном им швейно-мануфактурном деле – продолжали регулярно выплачивать ей его жалованье и долю в прибылях и собирались делать это до конца ее дней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178