– Моя встреча со смертью заставила меня осмыслить одну банальную истину: в мире помимо большого бизнеса существует много других вещей.
– Действительно, это так, папа, и я рад, что ты захотел немного расслабиться. Однако я надеюсь, ты еще не собираешься уходить на покой. Тебе всего пятьдесят пять.
– Ни под каким видом, Майкл, – с усмешкой заверил Максим. – Умру от скуки. Деловая круговерть меня возбуждает, она нужна мне как воздух. Для этого я вовсе не должен работать по двадцать четыре часа в сутки – это я усвоил.
– Когда ты хочешь, чтобы я отправился в Нью-Йорк?
– Как только очистишь свой письменный стол здесь. Иными словами, не теряя времени.
– Я могу лететь в этот уик-энд. Бумажного хлама не так уж много. Ты полетишь вместе со мной?
– Нет, но тебя встретят Грэм с Питером, они ждут с нетерпением. Я на будущей неделе уезжаю в Берлин. Поеду с Тедди, хотим повидаться с тетей Ириной.
– Странное время для визита, ты не находишь, папа?
– Не понимаю тебя.
– Все эти демонстрации, тревожное положение в Восточном Берлине, в Восточной Германии, во всех странах Восточного блока.
– Но это также и замечательное время. В ближайшие несколько месяцев нам предстоит увидеть разительнейшие перемены, Майкл, попомни мои слова. У России серьезные экономические затруднения, и это лежит в основе горбачевских заигрываний с Западом. Он сейчас не столько занят спасением компартии, сколько спасением своей страны, своего народа. А его отношение к правительствам Восточного блока тоже предполагает проведение многих важнейших реформ. Вот посмотришь.
– Три года назад, когда я был с тобой в Берлине, ты сказал, что Берлинская стена должна пасть и в один прекрасный день это непременно произойдет. Ты и теперь так считаешь?
Максим пожал плечами:
– Не знаю. Она должна пасть, она отвратительна.
– Если это произойдет, как ты думаешь, тогда обе Германии воссоединятся?
– Не знаю. Дело далеко не простое, говорить легче.
По лицу Майкла пробежала тень.
– Объединенная Германия? Еще вопрос – как к этому отнесутся ее граждане?
– Не знаю. Но не будем забывать о том, что нынешние немцы мнят себя европейцами, а в тысяча девятьсот девяносто втором предполагается, что в Европе границ не будет. Мы будем в некотором роде как одно целое. Нечто вроде содружества наций.
– Понимаю тебя, отец… Однако найдутся те, кому это будет не по вкусу, кто увидит в воссоединении Германии угрозу.
Максим засмеялся:
– Да, но те, кто так думает, просто не понимают европейской политики, более того – экономической ситуации в нынешней Европе. И к тому же немцы не стыдятся каяться и искупать свои преступления сорокачетырехлетней давности. Они теперь очень осторожничают. Им нужно всеобщее одобрение.
– Новое поколение, новые ценности. Ты это имеешь в виду, папа?
– Пожалуй, да. – Максим встал, взял обе папки и обошел вокруг стола.
Майкл вскочил и принял врученные отцом папки:
– Благодарю тебя за этот грандиозный акт доверия, папа. Я тебя не подведу.
– Знаю, Майкл. – Говоря это, Максим обнял сына и пошел с ним к двери.
– Марко, – обратился Максим к дворецкому в Мейфере. – Мистер Трентон зайдет на рюмочку перед тем, как мы отправимся ужинать.
– Прикажете подать как обычно – «Редерер Кристалл», сэр Максим?
– Да, Марко, будь добр. Мистер Трентон прибудет примерно в семь тридцать. Мы выпьем в нижней библиотеке.
Марко ответил легким наклоном головы:
– Не желаете ли что-нибудь сейчас, сэр Максим? Скажем, чашку чаю?
– Спасибо, нет, – рассеянно ответил Максим, и, взяв „Ивнинг стандарт", пошел к креслу.
– Превосходно, сэр. – И Марко выскользнул из верхнего кабинета, являвшегося частью обособленных двухкомнатных апартаментов хозяина.
Максим глянул на первую страницу и отложил газету, не будучи расположен к чтению. Он откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и стал перебирать в памяти события дня. Внезапное появление в Лондоне его дочери было сюрпризом и радостью. Наибольшее удовлетворение на протяжении девяти месяцев, прошедших после того выстрела, он испытывал от сознания, что трещина в их отношениях сужается. Заслуга принадлежала Аликс: она была постоянно рядом с ним в течение всего пребывания в больнице и после – тоже. Он и сам был уже готов со своей стороны сделать шаг к примирению тогда, в начале года, когда прилетел в Нью-Йорк, чтобы увидеться с ней, но не застал ее, лишь выяснил, что она на побережье. Они опять стали поистине добрыми друзьями, еще ближе, чем когда-либо. А теперь не исключено, что у него смогут установиться подобные отношения и с сыном. Мыслями Максим перенесся к Майклу. Сын был так ошеломлен приятным известием! Да, это дорогого стоило. Мальчик действительно был сегодня сражен наповал. Максим улыбнулся, счастливый оттого, что смог наконец передать другому часть своей ответственности и власти. Помимо всего прочего, Майкл это заслужил. Это ему по плечу, сказал себе Максим. Он действительно сумеет показать себя в деле, управляя нью-йоркской конторой.
Нью-Йорк. Мысли о тамошних неприятностях вселяли чувство тревоги и безнадежности. Но, как ни крути, рано или поздно с этим предстоит разобраться. Ему вдруг пришли на ум слова Камиллы. «Мы сами пишем себе сценарии, сами же потом их и проигрываем», – сказала она когда-то и была права. Он сам себе написал все эти нью-йоркские раскадровки. Винить было некого, кроме себя. Он должен сам понести ответственность за все.
На следующей неделе они с Тедди отправлялись в Берлин. Оттуда он полетит в Нью-Йорк. От принятого решения на душе у негр сразу стало легче. Прибыв в Нью-Йорк, он все расставит по своим местам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178