Естественно, это ему не понравилось, но он постарался не подать виду.
— Теперь обсудим ваши действия в период операции, — предложил он.
— Я только что говорил товарищу генералу, — Тарханов оставался вежлив и зол, каким показался полковнику сразу по приезде в управление, — что по всем нормативам группе требуется на подготовку два месяца.
— Что будет через два месяца — это одному богу известно, — усмехнулся Стариков. — Я уважаю существующие нормативы, но в настоящее время обстановка складывается так, что приступать к выполнению задачи следует немедленно.
— Полковник, — спросил старший лейтенант, — вы хоть раз пробовали сырое сердце леопарда? — Он помолчал после своей красивой и непонятной фразы и расшифровал:
— Я имею в виду — ходили в боевой обстановке во вражеский тыл?
Тарханов посмотрел на Яблочкина с симпатией.
Парень молодой и с характером, и высокие штабные чины не слишком его стесняют.
— Это не имеет никакого для вас значения.
— Для нас имеет значение другое, — тяжелым голосом поддержал товарищей и капитан. — Как я могу идти на боевое задание, когда я впервые сегодня вижу командира группы. Я не буду говорить о психологической совместимости, без которой операция обречена на провал. Я о другом. Если бы вы знали работу спецназовцев, то, без сомнения, поняли бы меня. Люди должны притереться, должны чувствовать друг друга в темноте, должны слышать друг друга, когда не произносится ни звука. Знаете ли вы, что это такое? — вот что спросил у вас старший лейтенант Яблочкин. Вы этого не знаете. Как же вы берете на себя смелость планировать операцию, если совершенно не знакомы со спецификой диверсионной работы?
Полковник опешил. Он не привык, чтобы младшие по званию так напористо отчитывали его. Не просто высказывали свои пожелания, а прямо и открыто высказывали ему свое недоверие.
— Товарищи офицеры, мне кажется, вы забываете, что служите в армии.
— Они правильно говорят... — генерал повернулся от окна и пустил перед собой целое облако темного слоистого дыма. — И я не раз говорил то же самое — работу спецназа следует знать, прежде чем планировать операцию. Ты, полковник, просто не справился с задачей. И я не продумал, хотя следовало бы.
— Каждый член группы, — продолжил Тарханов, — обязательно должен пройти тестирование по физическим и психологическим нормативам. У меня нет сомнения в членах группы. Но я не могу поручиться за себя. Нужно время, чтобы приобрести необходимую кондицию. Хорош будет командир, которого подчиненные во время марш-броска потащат на себе.
— Я еще раз повторяю, — Стариков начал злиться. — Вы забываете, что в армии существует субординация. И выполнение приказа командования не обсуждается.
— Вот-вот, — генерал решительно сел в кресло и пододвинул к себе красный телефонный аппарат без номерного диска. — Я говорю то же самое. Приказ!
Полковник Стариков, я отстраняю вас от руководства операцией. Вы просто не справились и с самого начала поставили выполнение под угрозу.
Стариков опешил:
— Я... Я напишу рапорт.
— Обязательно. Как и положено в армии — по инстанции. То есть на мое имя. А я уже посмотрю, что с ним делать.
Владимир Андреевич снял трубку. На другом конце провода ответили не сразу. Длинные гудки слышны были в кабинете всем.
— Петр Григорьевич, — наконец сказал генерал, услышав ответ, — принять меня сейчас можешь? Осложнения... Да, дело срочное. Я отстранил Старикова. Сам буду вести. Есть. Поднимаюсь.
— Полковник Стариков, — сказал он строго, покомандному. — Подготовьте все документы по операции для передачи мне. Не забудьте заполнить опись. Я к начальнику управления.
— Есть, — ответил полковник.
Он сильно покраснел и спросил, как и полагается по уставу:
— Разрешите идти?
Владимир Андреевич просто махнул рукой, отпуская. И добавил, обращаясь к спецназовцам:
— А вы меня дожидайтесь. Анекдоты пока потравите. Чтобы не скучать....
* * *
Генерал отсутствовал около часа. Он вернулся в кабинет потный, раскрасневшийся, но улыбающийся и довольный.
— Мне пришлось из-за вас, парни, выдержать сейчас «битву на Курской дуге». Это когда танком таранят танк. Не доводилось такое лицезреть? Мне вообще-то тоже... А вот сейчас умудрился поучаствовать.
Он сел и раскурил трубку. Офицеры группы молча ждали продолжения рассказа. С генералом они чувствовали себя свободнее, чем с полковником. Как-никак, а генерал сам бывший спецназовец.
— Я начальнику управления все выложил, привел аргументы, вдруг — звонят из Генштаба. Управление кадров. Полковник наш уже успел сообщить покровителям, настучал, что его сильно обижают. И понеслась душа в рай... Боюсь, что я начальнику плохую услугу оказал. Долго он доказывал, что Стариков профессионально непригоден к должности. Потом кончилось тем, что он пригрозил к начальнику Генштаба на прием с этим вопросом пойти. А Квашнин мужик суровый. Он сам повоевал и за воевавших всегда горой встанет. Короче, принял я всю операцию на себя. Значит, будем работать.
— Сроки? — коротко спросил Тарханов.
— Сроки менять нельзя. Я, конечно, понимаю вас. Но и вы тоже поймите, что обстановка в Югославии сейчас боевая. Оттягивать операцию нельзя ни на один день. К тому же, Артем Петрович, за тобой остается идейное руководство операцией. В Югославии к вам подключится «Команда теней» — отряд спецназа ихней разведки. Капитан Славко Макараджич обещал мне помощь. Никто его не знал по старым временам?
— Макараджича? — спросил Иващенко удивленно.
— Макарова Капитан Вячеслав Макаров. Наш В спецназе с семьдесят второго года. В Афгане пропал без вести, совершил после этого кругосветное путешествие и где только не повоевал Не слышали?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131