Он чувствовал себя победителем. А капитан был зол. Он давно уже не злился по-настоящему. До сегодняшнего дня.
— Папа... Папочка... — заплакала Глаша.
— Я бы на твоем месте сдался, — сказал Сохно.
— Где люди, которые пошли сюда, в котельную? — спросил чеченец.
— Я убил их.
— Ты — один?
— Нет, со мной был помощник. Сильно пьяный.
Он убил одного. Потом убили его.
— Ты один застрелил пятнадцать человек? — смеясь, спросил бородатый чеченец.
— Нет, — так же, смеясь, ответил Толик. — Четверых я зарезал. Пятнадцать застрелил.
Взгляд бородатого изменился. В глазах промелькнул ужас. Он поверил.
— Ты — капитан?
— Да. Я — капитан.
Чеченец задумался. В это время за спиной послышался звук автомобильного двигателя. По улице прошел «уазик». Прошел мимо и скрылся. Сохно, честно говоря, ждал из машины выстрелов себе в спину. Но оттуда не стреляли. И в машину никто стрелять не стал.
— Капитан, — чеченец опять стал смелым и наглым. — Подгоните нам машину. Мы уедем. Иначе мы убьем девочку и ее бабушку. Я обещаю, что сам сделаю это. Сам отрежу девочке голову. — Он показал на длинный нож, болтающийся на поясе.
Сохно обернулся. В двух шагах за его спиной стоял начальник райотдела милиции.
— Где их «Нива»?
— Недалеко поставили, — отозвался из-за кустов казак. — Подогнать?
— Подгоняй.
— Капитан, на себя берешь? — спросил мент.
— Беру.
— Ну-ну...
Согласно инструкции все переговоры с захватившими заложников террористами должны вести представители местных органов власти. В данном случае глава районной администрации или начальник райотдела. Но глава администрации в отъезде. Начальник райотдела здесь, однако на него полагаться трудно. Может дров наломать.
— Какие твои условия? — спросил Сохно.
— Ты убираешь своих людей. Мы садимся в машину. И уезжаем с заложниками. На границе мы их отпустим.
— Я тебе не верю. Ты не отпустишь заложников.
— Я могу тебе дать слово мужчины.
— Я не верю твоему слову. Ты — не мужчина.
Глаза чеченца блеснули.
— Зря ты так сказал.
— Я сам тебе ставлю условия. Я убираю людей.
Ты отпускаешь заложников. Я остаюсь вместо них.
И вместе мы доезжаем до границы.
Чеченец опешил.
— Ты сам сдаешься нам?
— Да.
— Я согласен, — сказал тот так поспешно, что капитан сразу понял — бандит уже увидел перед собой большую кучу долларов.
— Сейчас подойдет машина. И мы поедем.
— Но ты поедешь без оружия.
— Конечно.
Сохно отошел в сторону, медленно снял с себя и передал одному из казаков все свое вооружение. И незаметно для бандитов сдернул с пояса казака гранату, которую подсунул себе под бронежилет.
Он, конечно же, понимал, что чеченцы никогда не захотят его отпустить. Не для того они прибыли в станицу. Но граната, если они не найдут ее, будет у него в руках, и он надеялся воспользоваться ею при случае. А если найдут, то останется надеяться только на свои руки.
Машина подошла.
— Муса! — крикнул бородатый. — Проверь транспорт.
Из дома выскочил молодой чеченец. Забрался в машину и несколько минут обыскивал и проверял ее.
— Чисто.
— Капитан, убирай людей.
Сохно махнул рукой. Не опуская стволов, менты и казаки стали отходить.
— Выводи заложников.
Чеченец что-то крикнул по-своему. Вывели бабушку и Глашу. Но тут же приставили пистолет к затылку капитана. Можно было бы попробовать вырваться. Он сумел бы. Он быстрее и подготовленное их. Но бабушка с внучкой — не сообразили — задержались рядом, провожая его. Их могли бы сразу застрелить.
— Прости нас, — сказала бабушка. — И прощай.
Пусть господь с тобой будет.
— Он всегда со мной.
Сохно под стволами сел на заднее сиденье «Нивы». Рядом пристроился раненый и с другой стороны еще один бандит. Выпрыгнуть из машины всего с двумя боковыми дверьми невозможно. Значит, надо ждать момент. На переднее сиденье справа сел бородатый. За руль тот, которого назвали Муса.
Только машина тронулась, как бородатый захохотал в голос, обернулся и достал наручники. Сохно протянул руки, и браслеты надежно защелкнулись.
С наручниками неудобно доставать гранату. Но все-таки можно. Надо только выбрать момент и сделать это незаметно.
— Вот теперь ты, капитан, в моих руках. Как давно я ждал этого... Как давно...
— Значит, ты не собирался отпускать меня.
— Я не враг своему народу.
— Но ты не собирался отпускать и старуху с девочкой. Я видел это по твоему лицу.
— Я тебе давал слово мужчины.
— Мне ты тоже давал слово.
— А-а... Что с тобой говорить... Вот приедем, ты не просто говорить будешь. Ты кричать начнешь. Ой, как громко кричать начнешь. И маму будешь звать.
— Мне тебя жалко, — сказал Толик. — Если бы ты был честным, я бы тебя простил. Но ты сам себя приговорил.
Граната была уже у него в руках. Осталось сделать лишь одно движение и потом диктовать чеченцам условия. И он был уверен: они сойдутся в цене. Сохно большим пальцем легко сдернул кольцо. Начал продумывать не линию своего поведения, а фразы, которые он произнесет, — артистическая натура взыграла!
Подъехали к мосту. Уже достаточно рассвело.
В стороне, в кустах у реки, Сохно заметил угол брезентовой крыши другой машины. Чеченцы этого не заметили. Значит, та машина не чеченская. И это именно она проезжала по станице во время переговоров. Может, пограничники? Как бы не подстрелили вместе с бандитами и его... Такие случаи бывали.
Выезд с моста. Сохно увидел вдруг, как что-то непонятное перегородило дорогу на уровне фар. Муса инстинктивно резко ударил по тормозам. Застонал и сказал что-то по-своему раненый справа от Толика.
И в тот же момент темные пятна закрыли видимость сбоку. Загремели выстрелы, зазвенели стекла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131