По движениям губ она поняла, что он подтвердил — они нашли именно того, кого искали. Тот, второй в салоне, теперь сам приблизился к стеклу и кивнул незнакомцу в «Тойоте». И Дороти вдруг услышала вздох облегчения. Значит, он еще сомневался.
Значит, не все у них так здорово построено.
«У них? Кто же это все-таки?»
— Вот теперь, товарищ капитан, мы будем говорить конкретно...
Даже звание знают. Совсем интересно... Звание в институте психотроники не знали. Значит, у них есть еще какие-то источники. Более серьезные.
— Что вам надо?
Он усмехнулся.
— Это уже разговор деловых людей. Теперь я вам покажу фотографии. Вы так давно не видели сына, что, вероятно, с трудом сможете его узнать. Но будьте уверены, это действительно он.
Да, она в самом деле не видела сына уже четыре года. Ему уже тринадцать. И, должно быть, сильно подрос, изменился.
Незнакомец достал стандартный пакет с фотографиями.
Дороти резко оторвала липкую заклейку. Горло опять сжал спазм. Это был, конечно же, он — Андрей. Изменился, изменился, подрос за четыре-то года! Почти взрослый. Глаза уже совсем не мальчишеские. Угрюмые глаза.
«Прости, сынок...»
Он вырос почти без родителей. Два года было — расстались с отцом. Мать же всегда занята. Потом командировки, потом опять занята. И теперь эта командировка, самая длительная... Мальчик взрослел в ее отсутствие. И совершенно не знал родительского глаза, мало видел материнской ласки. Как это больно вспоминать и ощущать сейчас, запоздало...
— Что с ним? Где он?
— Посмотрите на человека за его спиной.
Она уже и так посмотрела. Человек в зеленом головном платке с надписью арабской вязью. В руках у человека автомат с подствольным гранатометом. Типичный боевик-чеченец.
— Андрей в Чечне?
— Он в республике Ичкерия. Пора бы уже привыкнуть, что наша страна называется именно так. — Голос чеченца звучал жестко, хотя и не угрожающе.
Она хотела было воспользоваться собственной надобностью этим людям и зло ответить, что называть себя имеет право только цивилизованная страна, а цивилизованная страна не ворует детей, чтобы шантажировать мать, но сдержалась.
— Что вам надо от меня?
— Нам нужен профессор Броуди.
— А при чем здесь я?
— Мы отлично знаем, что вы его подружка. И какое странное совпадение — профессор Броуди разработал новое мощное психотронное оружие, а его подружкой совершенно случайно оказывается вдруг капитан российского ГРУ.
— Давайте без ерунды. Говорите конкретно. У меня в самом деле мало времени. Меня могут хватиться.
Ни к чему привлекать к себе лишнее внимание. Это и в ваших, как я понимаю, интересах.
— Это уже по-деловому. Нам нужны данные о всех разработках профессора.
— Откуда у меня могут быть такие данные!
— Я не так выразился, госпожа Митчел. Нам нужны копии всех документов, которые есть у вас.
— Это уже другой вопрос.
— Мы договоримся?
— Ваши условия?
— Ваш сын.
— Гарантии?
— Слово солдата.
— Этого мне мало.
— У вас нет выбора.
— Ладно. Примем это, — Дороти говорила жестко, решительно, почти по-мужски. — Но и у меня есть условия.
— Слушаю внимательно.
— Я не вполне уверена в вашей честности. Извините уж за прямоту. Я изучала когда-то основы вашего вероисповедания и знаю, что у мусульман считается за доблесть обмануть неверного. В данном случае меня вы рассматриваете не как женщину, а именно как неверного. Как человека из противостоящей армии.
Чеченец промолчал.
— Я не могу быть уверена, что мой сын жив. Вы должны привезти мне видеозапись.
— У нас уже есть такая. Привезли заранее. И мы можем выдать ее, если захотим, за свежую. Видите, я вполне честен с вами. Просто считаю, что ваши условия ни к чему не приведут.
— Тогда другое условие. Документы я передам вам только тогда, когда мне приведут сына. Там, в России.
— Это исключено. Документы вы нам передадите здесь. А в России вам вернут сына. У вас нет иного выбора. Нет и не будет...
Дороти заплакала. Чеченец был неумолим.
— Меня зовут Али, — наконец представился чеченец. — Запоминайте телефон, по которому можете связаться со мной. Но связь должна быть уже конкретной.
* * *
Она ехала в институт медленно, стараясь прийти в себя настолько, чтобы никто не заметил ее состояния. Но и на работе мысли постоянно возвращались к событиям сегодняшнего утра. В конце концов Дороги сослалась на головную боль и сообщила, что будет работать сегодня дома.
— Она учится дурным манерам у профессора Броуди, — услышала в кабинете голос, когда закрыла за собой дверь и остановилась, пытаясь сосредоточиться.
Ей было, естественно, наплевать на чужое мнение. Работать здесь осталось всего несколько дней.
Но чеченцы! Как-то этот вопрос следует решить. Решить до планируемого отъезда.
Дома она сразу позвонила по знакомому номеру.
Условной фразой потребовала срочного свидания.
Резидент обещал прибыть через полчаса. Действительно, через полчаса к ее дому подъехала машина компьютерной фирмы. Сервисное обслуживание вызывает мало подозрений и всегда предполагает удобный повод для встречи.
Предварительно проверив кабинет сканером и включив защитные инфразвуковые экраны, не допускающие дистанционного прослушивания, Дороти все рассказала ему. Резидент ходил по кабинету, морщась, покусывая седые усы.
— Вечером жди ответ. Привезу.
Он ушел, забрав с собой монитор. Конспирация предполагает возможные неудобства. А в том, что чеченцы не следят за ней, уверенности у Дороти не было никакой.
Она приняла сразу две таблетки шипучего аспирина, потом долго ходила по кабинету. Головная боль стала стихать, но чувство вины перед сыном, беспокойство за его судьбу и даже за жизнь не проходили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131