Нелегальный переход границы в условиях военного времени, даже при том, что война официально еще не объявлена, вызвал у Сержа Ригана неподдельное уважение.
— Может быть... — уклончиво, но с намеком ответил Артем. Добавленная к этому улыбка неулыбчивого человека довершила дело, словно сказала «да».
— Все. После этой бестолковой говорильни, — француз имел в виду пресс-конференцию, — мы с тобой встречаемся в пресс-баре. За мной коньяк.
Пресс-бар — это место, в котором не грех выпить и поболтать на свои специфические темы. Журналисты заранее договариваются, где чаще всего встречаются друг с другом для обмена новостями. В Македонии на дверях многих питейных заведений хозяева вывесили таблички — «Представители стран НАТО не обслуживаются». Журналисты выбрали бар «Золотой олень». Хозяин сам был по происхождению греком, а Греция тоже член НАТО, и потому он принимал за своей стойкой всех желающих. Командование натовских войск, зная, что в «Золотом олене» собирается пишущая братия, настойчиво не рекомендовало военнослужащим посещать этот бар, чтобы не сболтнули спьяну лишнего.
Обычно самые оживленные разговоры в баре были после пресс-конференций. Сейчас же, с началом сегодняшней, на полковника Пиркса посыпались вопросы о подготовке наземного вторжения.
Что НАТО к таковому готовится, было ясно всем.
Иначе зачем скапливать такие силы вокруг Косова Однако полковник упорно отвечал, что пока этот вопрос натовским командованием не рассматривается.
— Господин полковник, — задал свой вопрос Тарханов. — По моим сведениям, средствами ПВО Югославии 27 марта сбит американский самолет-"невидимка" «F-117». Летчик захвачен в плен вместе с отрядом спецназа, направленным на его поиск.
Кроме того, как мне сообщили, югославы сбили два вертолета, направленных в поддержку спецназа. Почему эти данные никак не освещаются в ваших пресс-релизах?
Полковник надел очки и внимательно, долго смотрел на Тарханова, словно желал уничтожить взглядом.
— Это очевидные выдумки югославской пропаганды, и вы просто потакаете коммунистам, повторяя подобную чушь. Да, действительно, наш самолет потерпел аварию, а вовсе не был сбит ракетами. Летчик катапультировался и был благополучно вывезен спецназом на базу. И никакие вертолеты им на помощь не вылетали и сбиты, естественно, не были.
— Как вы прокомментируете передачу белградского телевидения по поводу уничтожения вашими самолетами лагеря албанских беженцев в горах? В той передаче снят, кстати, пилот одного из ваших сбитых вертолетов, которые не вылетали и сбиты, по вашим словам, не были? — задали вопрос из задних рядов.
— Это пропагандистские штучки режима Милошевича. В этой передаче использован очевидный монтаж, — полковник начал злиться.
— Копии видеопленки распространены среди журналистов, — продолжил тот же голос. — Мы специально исследовали эту пленку на предмет фальсификации. Там нет признаков монтажа. И нам удалось выяснить, что пилот правильно назвал часть, которая базируется здесь, в Македонии. Более того, военнослужащие этой части подтверждают гибель двух вертолетов над территорией Косова.
— У меня нет такой информации. — Уличенный в откровенной лжи, полковник сильно покраснел. — Я дополнительно запрошу командование.
— Вчера, господин полковник, — задал свой вопрос и Серж Ригана, — я спрашивал вас о применении американцами психотронного оружия. Вы ответили отрицательно. Сегодня у меня появились дополнительные сведения о том, что такое применение имело место.
— Это ложь, — теперь полковник не краснел, а бледнел. И было очень заметно, что разговор на такую тему ему очень неприятен. — Если вам интересно, я могу рассмотреть ваши «дополнительные сведения» и ответить на любые вопросы. Но не думаю, что этот вопрос вообще стоит обсуждать в широкой аудитории. Вы можете предоставить мне свои материалы в личной беседе?
— Нет. Пока это нецелесообразно, — сказал Ригана. — Но я надеюсь, что и по этому вопросу вы запросите свое командование. Вдруг да они что-то знают.
* * *
Вечер наступил теплый. Мохнатые звезды казались чрезвычайно яркими. И не верилось в такой вечер, что где-то рядом идут бомбардировки.
Ригана в Македонии ездил на своей машине, и после пресс-конференции людей в нее набилось чуть не больше, чем могло бы поместиться в автобусе.
Никто не понял, как автомобиль смог увезти всех их на окраину города к бару.
В баре стоял привычный полумрак, висел слоями сигаретный дым, негромко, не мешая говорить, играла спокойная греческая музыка — здесь всегда звучали только мелодии в ритме сиртаки. Тарханов сразу направился к столику в углу, где уже давно дожидался его Иван, не всегда посещающий пресс-конференции.
— Сегодня на нас будут работать представители стран НАТО, — сообщил Артем.
— Коим образом?
— Сейчас узнаешь.
С длинной бутылкой греческого сладкого коньяка подошел Ригана.
— Это мой друг, — сказал ему Артем. — Журналист с Украины. Иван Иващенко.
— Почти из России?
— Нет. Украина — это теперь дальше от России, чем Югославия, — протянув руку, сказал Иван.
— Он интересуется той же темой. Готовит книгу.
И мы вместе добываем материалы.
— Коньяк всегда главнее любого материала, — глубокомысленно изрек француз. — На первом месте, естественно, женщины. Но только красивые. На втором — коньяк вкупе с приятными собеседниками.
Ну, может быть, где-то рядом женщины не такие привлекательные. А потом уже — третье место — работа. Поэтому для начала, поскольку красивых женщин рядом не наблюдается, предлагаю выпить.
И он, любуясь своим действом, разлил содержимое бутылки по рюмкам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131