– Директор заповедника показал куда-то вперед. – Это отмель Зубкова. По фамилии прежнего начальника рыбинспекции. Портрет его как лучшего работника был помещен на обложку центрального журнала. А пока журнал печатался, сам Зубков предстал перед судом по обвинению во взяточничестве в крупных размерах и коррупции… – Сувалдин разговорился. – Все находится в состоянии единства и борьбы противоположностей, то есть в соответствии с одним из основных законов диалектики. Но есть одно, что в нужную минуту сплачивает тут всех…
– Что же?
– Это звучит по меньшей мере странно. Красная рыба!..
Как мало я знал об этих краях. Моя жизнь только начиналась под знаком пухлогрудой, с полными короткими ногами, молодой синекуры…
Сувалдин вел машину быстро. Вокруг повторялась обычная круговерть пейзажа. Ближайшая обочина, убегая назад, словно тянула за собой горизонт – даль забегала вперед и некоторое время двигалась вместе с машиной. Только фиолетовая средина пейзажа, вокруг которой все кружилось, оставалась неподвижной, пока не исчезала позади.
– …Огромный азиатский регион может получить ее только отсюда. А что такое красная рыба, икра? Продукты, без которых вы лично абсолютно безболезненно обходитесь… – Он легко, на ходу импровизировал. – Но есть люди, для которых балык, икра, осетрина – ежедневный обязательный атрибут барского стола. И не только аксессуар – но, как где-то на Западе, показатель твоего уровня, принадлежности к определенной части населения. Как марка машины, как фирменный знак костюма, обуви, района, где ты живешь. Ни одного высокого гостя, представителя центра, человека, от которого хоть что-то зависит, не отпустят отсюда без красной рыбы! Без деликатеса. Ни один уважающий себя функционер не поедет ни в республику, ни тем более в Москву без подарков. Так принято – его и ждут с этим. Не с арбузом же! С рыбой, с икрой…
Он замолчал.
Впереди, на обочине, показались величественные рыжие дромадеры, похожие на сорванные этикетки сигарет «Кемел».
– А где их взять? Вот рыбнадзор и милиция и начинают браконьерские игры на море. Что-то вроде гона. Каждую весну. На днях будем снова свидетелями. Общесетевая операция…
Погода, похоже, портилась. Боковой ветер наносил на трассу ползучие дымящиеся языки песка. Машину начинало водить, как по наледи.
Судя по сводкам, ежегодно проводились большие мероприятия по озеленению Восточнокаспийска и пригородов, в чем отцы города аккуратно отчитывались. Если бы хоть десять процентов было не липой, а реальными посадками, люди бы давно уже жили в джунглях.
– …Обычно обставляют с большой помпой. План игры утверждает высокое начальство…
– Я думал, свою икорку и рыбу они получают из других фондов.
– Не говорите! Фондов всегда не хватает. А тут Кудреватых женит сына, съедется человек сто добрых молодцев. И каких! И Москва, и Днепропетровск, и Тольятти… Господа, от которых все зависит! Каждому надо и с собой дать. И не в «дипломат», а тючок… А тут еще юбилей начальника управления внутренних дел…
– Эминова?
– Да. Сорок лет. Самый молодой генерал в республике. Прочат заместителем министра… Вы знакомы?
– По существу, нет.
– Вы должны знать его жену. Точнее, бывшую его жену. Она – судмедэксперт… Мурадова.
– Анна?!
– Да. Толковый специалист, красивая женщина…
Сувалдин включил магнитофон. Лайма Вайкуле и Валерий
Леонтьев тотчас откликнулись модным шлягером: «А вы вдвоем, но не со мною…»
Сувалдин достал платок, вытер лицо.
– Как вы думаете, может ли заповедник назначить вознаграждение тем, кто обеспечит сохранность птиц? А? У нас с женой нашлись бы свои сбережения…
– Как-то не принято, – сказал я, думая о другом.
– Я знаю. Но что делать?!
Несколько лебедей замечательной красоты плыли к нам по аквамариновой воде.
– Птицы эти были больны, – объяснил Сувалдин. – Ослабели, поэтому вовремя не улетели. Теперь обречены на гибель… Закон жизни: кто вовремя не улетел, тот погибает…
Он замолчал, и до самого города мы больше не разговаривали.
Я вышел на перекрестке, неподалеку от прокуратуры, перешагнул тяжелую чугунную цепь, отделявшую проезжую часть от тротуара. Кто-то поздоровался со мной, я рассеянно кивнул. Набрал номер судебно-медицинской экспертизы и услышал голос Анны.
– Мурадова…
Я помолчал.
– Алло! – сказала Анна. – Вас не слышно…
Она хотела повесить трубку, но вдруг замолчала. Была хорошая слышимость – очень близко я ощутил ее глубокое, сдерживаемое дыхание. Так же, видимо, внимала она моему. Вдруг снова прозвучал ее голос.
– Позвоните мне вечером. А лучше – просто приезжайте. Адрес есть в вашем справочнике…
Еще в коридоре услышал из приемной громкий голос Цаххана Алиева.
Начальник рыбинспекции возмущенно рассказывал моему помощнику Бале и Гезель:
– …Сидят передо мной в автобусе в обнимку и целуются…
Бала флегматично задал вопрос:
– Ну и что такого?
– Как «что такого»? – возмутился начальник рыбинспекции. – Неприлично это. Порядочная девушка не даст себя целовать в автобусе.
Гезель, поглаживая свой большой живот и тихо усмехаясь, заметила:
– У вас, Цаххан Магомедович, не очень современные взгляды. Кому они мешают, если целуются в автобусе?
– Как «кому мешают»? Женщина, подумай, что ты говоришь? Это ж до чего угодно они так могут дойти. Ну хорошо еще, если бы был легкий братский поцелуй – ладно, пускай. А взасос? Это мыслимо ли раньше было?
Бала со смехом заметил:
– А откуда вы знаете, как раньше-то было?
Алиев не успел ответить, потому что заметил меня в дверях, махнул на своих оппонентов рукой и сказал мне сочувствующе:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67