Он приказал своим людям схватить князя Афанасия Даниловича и сопровождавших его новгородских бояр, отвезти их в Тверь и там держать под крепкой стражей. Несомненно, князь нарушил при этом свои обязательства относительно безопасности участников переговоров.
Вступив на путь вероломства и безоглядного насилия, Михаил уже не мог сойти с него. Он велел продать в рабство всех захваченных в плен новгородцев за исключением взятых заложниками. У жителей Торжка отобрали всякое оружие, а сами они вынуждены были заплатить выкуп за свою свободу. Князь отыскал в городе лучших ремесленников и насильно вывез их в Тверь.
Весть о битве под Торжком через несколько дней достигла берегов Волхова. «И бысть скорбь велиа в Новеграде», – замечает летописец (22, 179). Потрясенные новгородцы не нашли сил, чтобы сопротивляться новому произволу Михаила. Он прислал в город своих наместников и заставил возвести в должность посадников (ключевой пост в городском самоуправлении) своих ставленников. Кроме того, Михаил заставил побежденных новгородцев подписать с ним мирный договор, согласно которому они признавали его своим князем. За освобождение новгородских пленников и заложников, за обязательство великого князя не нападать на Новгород и обеспечивать новгородским купцам свободную торговлю в его владениях новгородцы обязывались в четыре срока выплатить ему огромную сумму в 12 тысяч гривен серебра.
По окончании похода на Торжок ордынский посол в сопровождении великокняжеских бояр отправился в Ростов. Там он передал местному князю Василию Константиновичу вызов в ханскую ставку, а также, вероятно, хорошо отдохнул в кругу ростовских татар.
Опьяненные погромом Торжка, воины Таитемеря бесчинствовали в Ростове и «много зла подеаша». Вероятно, сопровождавшие посла тверские бояре умело направляли бесчинства татар против местных недругов своего князя.
Наконец татары Таитемеря ушли к себе в Орду. Жизнь на Руси стала понемногу возвращаться в нормальное русло. Очень скоро Михаил понял, что его победа над Новгородом была хотя и внушительной, но далеко не окончательной. Летом 1316 года в Новгороде вспыхнуло восстание против тверского князя. Его наместники были изгнаны из города, а доброхоты князя из числа самих новгородцев были казнены традиционным способом – сброшены с Великого моста в Волхов со связанными руками и ногами.
Узнав об этом, Михаил немедля стал готовить большой поход на непокорный город. Для начала он разграбил область Волока Ламского (современный город Волоколамск в 110 км к северо-западу от Москвы) – территорию, издавна принадлежавшую Новгороду. После этого великий князь «со всей землею Низовскою» пошел на Новгород.
Новгородские бояре поняли, что в этом бою будет решаться судьба их независимости. Забыв прежние распри и уняв спесь, они обратились за помощью ко всем городам и волостям Новгородской земли. И земля услышала этот призыв. В Новгород пришли отряды из Пскова, Старой Руссы, Ладоги, а также от неславянских племен края – корелы, ижоры, води. Готовясь к обороне, новгородцы выстроили новый острог «около города по обе стороны» (10, 95).
Михаил Тверской остановил свое войско в селе Устьяны на Ловати, не доходя верст 50 до Новгорода. Здесь он прекратил поход и велел всем возвращаться по домам.
Что было причиной столь неожиданного поворота событий? Новгородские летописцы объясняли это вмешательством небесных сил. Горожане горячо молились, каялись в грехах. «Господь же Бог и пречистая Богородица услышавше моление их, и не попустиша на них ратьным быти». Некоторые интересные подробности сообщает в своей «Истории Российской» далекий от провиденциализма В.Н. Татищев: «Князь же великий, пришед на усть Цны, первее сам заболел, потом прииде мор на кони. Слышав же, яко Юрий московский готовится на нь со братиею, хотяще волость его погуби-ти, возвратися во Тверь» (38, 74).
Обратный путь Михайлова войска был столь же неудачен. «И поиде по неведомыим местом и по незнаемым путем, и заблудишася в злых лесех, и в болотех и во озерех, дондеже приидоша на Волоть (то есть на реку Ловать. – Н. Б.), и тамо стоаше в великой печали и скръби. И бысть в них глад велий, понеже и кожи ядяху, и голенища и ремениа жваху, и мнози от глада изомроша, оставшии же много зла пострадаша, а друзии пеши едва приидоша в домы своя» (22, 180). Так рассказывает московская летопись.
Новгородский летописец, повествуя о неудаче Михаила, не только с явным удовлетворением живописует бедствия тверичей, но и проводит аналогию с событиями I века нашей эры, когда иудеи, распявшие Иисуса Христа, были наказаны Богом, пославшим на них римское войско во главе с императором Веспасианом и его сыном Титом. «Князь же Михаило, не дошед города, ста в Устьянех; и тако мира не возмя, поиде прочь, не успев ничтоже, нь болшюю рану (то есть несчастье, горе. – Н. Б.) въсприим; възвратися назад, и заблудиша во озерех, в болотех; и начата измирати гладом, и ядяху конину, а инии, с щитов кожю сдирающе, ядяху, а снасть свою всю пожгоша; приидоша пеши в домы своя, приимше рану, якоже древле иерусалимляне, внегда предасть я Бог в руце цесарю Титу Римъску» (10, 337).
История о том, как Бог наказал иудеев нашествием римлян и разрушением Иерусалима (ярко и подробно изложенная в хорошо известной в Древней Руси книге римского историка Иосифа Флавия «Иудейская война»), была прямой аналогией с нашествием татар на Русь. Это уподобление и вытекающие из него идеи, переплетаясь с темой «вавилонского плена», очень часто встречались в русской общественной мысли XIII-XIV веков.
Возвращение Михаила из-под Новгорода было столь поспешным, что он фактически бросил на произвол судьбы своих лишившихся коней воинов, которые заплутались в дремучих новгородских лесах и едва добрели домой пешком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123