ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Однако остановить процесс, начатый поездкой Федора Тверского ко двору Узбека, Калита был не в состоянии. Казалось, хан решил вернуться к прежней, традиционной схеме: соперничеству двух сильнейших русских князей при минимальном перевесе одного из них.
Стиснув зубы, князь Иван наблюдал за действиями Александра Тверского. Помешать им он был не в силах, ибо на то была воля хана. Говорит Никоновская летопись: «Того же лета (1336. – Н. Б.) князь велики Александр Михайловичъ Твер-ский поиде изо Пскова во Тверь и, взем сына своего князя Федора, паки возвратися во Псков. Того же лета князь велики Александр Михаиловичь Тверьский начя тужити и скорбети, живя во Пскове, глаголя сице: „Аще прииму смерть зде, что убо ми будет и детем моим? Ведят бо вси языци (все народы. – Н. Б.) яко отбежа княжениа своего и смерть приа, и тогда дети мои лишени будут княжениа своего. Лутчи убо ми умрети Бога ради, неже зле жиги“ (22, 207).
Александр Тверской отправил послов к митрополиту Фе-огносту. Тот прислал ему от себя и всех епископов благословение и совет ехать в Орду на поклон к хану. Однако опальный князь не спешил отправляться в путь, который некогда оказался последним для его отца.
Между тем князь Иван хорошо понимал, что только деньгами, «данями новгородскими», он может остановить восхождение Александра Тверского. Вернувшись из Орды, он снова вспомнил о каких-то подлинных или мнимых долгах новгородцев и решил сам заняться их возвращением. В 1337 году он послал войско «на Двину за Волок» – во владения новгородцев, откуда шел основной доход пушного промысла. При этом он вновь нарушил присягу, скрепленную целованием креста. Но такие веши никогда не проходят безнаказанно. И если верить новгородскому летописцу, московские воины на Двине «крестной силою посрамлены быша и ранены» (10, 348).
Однако во все времена отчеты об одних и тех же сражениях, представленные разными сторонами, очень сильно отличались. Московские летописцы (в изложении В.Н. Татищева) представляют эту кампанию как довольно удачную. «Великий князь Иван Данилович (в тексте ошибочно – Иван Иванович. – Н. Б.) прогневася на новогородцы за неисправление их, посла на Двину за Волок дани взяти. Они же, вземше дани, идоша; а новогородцы с белозерцы, пришед, хотяху не дати, и бысть им бой, и тако разыдошася» (38, 89).
Но даже и сквозь оптимизм московских летописей угадывается слабый успех двинской экспедиции. Испортив отношения с Новгородом, Иван не получил в Заволочье большой добычи, столь необходимой ему для противодействия успехам Александра Тверского в Орде.
Впрочем, новгородцы по многим причинам не стали раздувать этот конфликт с Калитой. Они сами переживали тогда довольно трудные времена. Хрупкое равновесие, установившееся в 1335 году в треугольнике Москва – Новгород – Псков, было вскоре нарушено псковичами. В 1337 году (вероятно, уже после-отьезда из Пскова князя Александра Тверского) псковичи отказались дать новгородскому архиепископу традиционный «подъезд» – право высшего апелляционного суда по духовным делам. Уехав из города ни с чем, владыка Василий проклял псковичей. Отныне Псков опять становился врагом Новгорода. Вновь возникла опасность союза Пскова с Литвой или Орденом. .;.
Другой неприятностью для новгородцев стало нападение «немцев» (так в новгородских летописях именуются все западные народы; в данном случае – шведы) и подвластных им корел на новгородские земли. В 1337 году нападению подвергся новгородский город Корела на западном берегу Ладожского озера. На следующий год новгородский посадник попытался миром уладить дело со шведами и с этой целью ездил в Ореховец на переговоры со шведским воеводой Стеном. Но шведы не пошли на мир. Они совершили новый набег на приладожские земли и даже попытались захватить внезапной атакой крепость Ладогу. Последнее им не удалось, но ущерб новгородской торговле и промыслам был нанесен большой. В ответ «молодцы новгородстеи с воеводами» совершили набег на карельские области, находившиеся под контролем шведов. Рейд завершился удачно: «И много попустошиша земли их и обилье хлеб пожгоша и скот иссекоша, и приидоша вей здравии с полоном» (10, 349).
Шведы предприняли в том же 1338 году ответный удар. Они вторглись в Водскую землю, но были отбиты отрядом, вышедшим навстречу им из Копорья. После этого шведы начали мирные переговоры. Зимой 1338/39 года из Выборга прибыли уполномоченные тамошнего воеводы Петрика. Объявив конфликт в Приладожье результатом самоуправства местных военачальников, они заключили мир с Новгородом, подтвердив условия Ореховецкого договора 1323 года.
Все эти события наглядно показали новгородцам, что Литва не собирается помогать им в борьбе со шведами. Князь Наримонт-Глеб, приглашенный в 1333 году именно для управления пограничными крепостями Ладогой, Корелой, Орешком и Копорьем, не только сам отсиживался в Литве, но даже своего сына Александра спешно отозвал из Орешка. В крепостях он оставил только своих наместников с поручением собирать причитающиеся ему платежи. Вероятно, На-римонт имел соответствующие указания от Гедимина, не желавшего портить отношения со Швецией.
Неудачное сотрудничество с литовцами лишило новгородцев возможности воспользоваться покровительством великого князя Владимирского. И если Юрий Данилович в свое время не щадя сил бился со шведами за интересы Новгорода, то теперь его брат Иван лишь посмеивался у себя на Боровицком холме, наблюдая за ходом новгородско-шведской войны.
В конце концов многие в Новгороде стати поговаривать о необходимости более прочного союза с Калитой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123
Стиснув зубы, князь Иван наблюдал за действиями Александра Тверского. Помешать им он был не в силах, ибо на то была воля хана. Говорит Никоновская летопись: «Того же лета (1336. – Н. Б.) князь велики Александр Михайловичъ Твер-ский поиде изо Пскова во Тверь и, взем сына своего князя Федора, паки возвратися во Псков. Того же лета князь велики Александр Михаиловичь Тверьский начя тужити и скорбети, живя во Пскове, глаголя сице: „Аще прииму смерть зде, что убо ми будет и детем моим? Ведят бо вси языци (все народы. – Н. Б.) яко отбежа княжениа своего и смерть приа, и тогда дети мои лишени будут княжениа своего. Лутчи убо ми умрети Бога ради, неже зле жиги“ (22, 207).
Александр Тверской отправил послов к митрополиту Фе-огносту. Тот прислал ему от себя и всех епископов благословение и совет ехать в Орду на поклон к хану. Однако опальный князь не спешил отправляться в путь, который некогда оказался последним для его отца.
Между тем князь Иван хорошо понимал, что только деньгами, «данями новгородскими», он может остановить восхождение Александра Тверского. Вернувшись из Орды, он снова вспомнил о каких-то подлинных или мнимых долгах новгородцев и решил сам заняться их возвращением. В 1337 году он послал войско «на Двину за Волок» – во владения новгородцев, откуда шел основной доход пушного промысла. При этом он вновь нарушил присягу, скрепленную целованием креста. Но такие веши никогда не проходят безнаказанно. И если верить новгородскому летописцу, московские воины на Двине «крестной силою посрамлены быша и ранены» (10, 348).
Однако во все времена отчеты об одних и тех же сражениях, представленные разными сторонами, очень сильно отличались. Московские летописцы (в изложении В.Н. Татищева) представляют эту кампанию как довольно удачную. «Великий князь Иван Данилович (в тексте ошибочно – Иван Иванович. – Н. Б.) прогневася на новогородцы за неисправление их, посла на Двину за Волок дани взяти. Они же, вземше дани, идоша; а новогородцы с белозерцы, пришед, хотяху не дати, и бысть им бой, и тако разыдошася» (38, 89).
Но даже и сквозь оптимизм московских летописей угадывается слабый успех двинской экспедиции. Испортив отношения с Новгородом, Иван не получил в Заволочье большой добычи, столь необходимой ему для противодействия успехам Александра Тверского в Орде.
Впрочем, новгородцы по многим причинам не стали раздувать этот конфликт с Калитой. Они сами переживали тогда довольно трудные времена. Хрупкое равновесие, установившееся в 1335 году в треугольнике Москва – Новгород – Псков, было вскоре нарушено псковичами. В 1337 году (вероятно, уже после-отьезда из Пскова князя Александра Тверского) псковичи отказались дать новгородскому архиепископу традиционный «подъезд» – право высшего апелляционного суда по духовным делам. Уехав из города ни с чем, владыка Василий проклял псковичей. Отныне Псков опять становился врагом Новгорода. Вновь возникла опасность союза Пскова с Литвой или Орденом. .;.
Другой неприятностью для новгородцев стало нападение «немцев» (так в новгородских летописях именуются все западные народы; в данном случае – шведы) и подвластных им корел на новгородские земли. В 1337 году нападению подвергся новгородский город Корела на западном берегу Ладожского озера. На следующий год новгородский посадник попытался миром уладить дело со шведами и с этой целью ездил в Ореховец на переговоры со шведским воеводой Стеном. Но шведы не пошли на мир. Они совершили новый набег на приладожские земли и даже попытались захватить внезапной атакой крепость Ладогу. Последнее им не удалось, но ущерб новгородской торговле и промыслам был нанесен большой. В ответ «молодцы новгородстеи с воеводами» совершили набег на карельские области, находившиеся под контролем шведов. Рейд завершился удачно: «И много попустошиша земли их и обилье хлеб пожгоша и скот иссекоша, и приидоша вей здравии с полоном» (10, 349).
Шведы предприняли в том же 1338 году ответный удар. Они вторглись в Водскую землю, но были отбиты отрядом, вышедшим навстречу им из Копорья. После этого шведы начали мирные переговоры. Зимой 1338/39 года из Выборга прибыли уполномоченные тамошнего воеводы Петрика. Объявив конфликт в Приладожье результатом самоуправства местных военачальников, они заключили мир с Новгородом, подтвердив условия Ореховецкого договора 1323 года.
Все эти события наглядно показали новгородцам, что Литва не собирается помогать им в борьбе со шведами. Князь Наримонт-Глеб, приглашенный в 1333 году именно для управления пограничными крепостями Ладогой, Корелой, Орешком и Копорьем, не только сам отсиживался в Литве, но даже своего сына Александра спешно отозвал из Орешка. В крепостях он оставил только своих наместников с поручением собирать причитающиеся ему платежи. Вероятно, На-римонт имел соответствующие указания от Гедимина, не желавшего портить отношения со Швецией.
Неудачное сотрудничество с литовцами лишило новгородцев возможности воспользоваться покровительством великого князя Владимирского. И если Юрий Данилович в свое время не щадя сил бился со шведами за интересы Новгорода, то теперь его брат Иван лишь посмеивался у себя на Боровицком холме, наблюдая за ходом новгородско-шведской войны.
В конце концов многие в Новгороде стати поговаривать о необходимости более прочного союза с Калитой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123