Вернувшись домой, Иван Данилович принялся за дело. Более года ушло на переговоры с Гедимином, на засылку сватов и путешествие невесты из Вильно в Москву.
Что касается отца невесты великого князя Литовского Гедимина, то и он возлагал на этот брак большие надежды. Ему нужен был покой на восточной границе для того, чтобы иметь свободные руки в войне с Орденом. Впереди он видел также тяжелую борьбу с Польшей за юго-западные русские земли. Московские родственники могли стать хорошими посредниками в отношениях с Ордой, которую Гедимин в это время предпочитал не задевать.
Таким образом, женитьба старшего сына Калиты стала большим политическим событием. Она оказалась одним из узловых моментов в истории Восточной Европы в 1330-е годы. Особое значение, которое придавалось этому браку, отразило и летописное известие о нем. «Toe же зимы приведена бысть князю Семену Ивановичу княжна из Литвы, именем литовьским Аигуста, и крестиша ю, и наречена бысть в святом крещении Анастасиа; и бысть брак велик на Москве, свадьба князю Семену, а князь Семен тогды был семинатцати лет» (25, 92). Торжественно-витиеватый характер этого сообщения, уникальная формулировка «брак велик» явно свидетельствуют об особом значении события в глазах современников.
Но более всех радовался на свадебном пиру сам князь Иван Данилович. Он очень хотел «тишины» в отношениях со своим могущественным соседом великим князем Литовским Гедимином. Война с Гедимином была бы для Ивана подлинным бедствием. Справиться с ним в одиночку он не мог, а звать на помощь татар не хотел, зная, что от их буйных полчищ пострадали бы прежде всего сами московские земли. Конечно, ни один брак не давал гарантий от военных столкновений между родственниками жениха и невесты. Однако семейные связи, несомненно, увеличивали возможность избежать войны или побыстрее ее прекратить.
Брак князя Семена Ивановича с Анастасией Гедиминов-ной (как и брак Дмитрия Тверского) не имел, однако, тех последствий, которых от него ожидали. Первым ребенком в их семье стала дочь, названная Василисой. Она родилась в 1334 или 1335 году. Летописи об этом умалчивают, однако известно, что в 1349 году Василиса была выдана замуж за князя Михаила Васильевича Кашинского – внука казненного в Орде в 1318 году князя Михаила Тверского (138, 88).
В 1337 году у княжича Семена родился наконец первенец-сын, нареченный Василием. Московские летописи отметили это важное событие: «В лето 6845 (1337) месяца априля в 12 день князю Семену Ивановичу родился сын, и нарекоша имя ему Василеи» (25, 92). Княжич родился в Лазареву субботу, канун Вербного воскресенья. По месяцеслову 12 марта была память исповедника Василия Парийского – византийского святого, известного своей борьбой с иконоборцами. То было счастливое совпадение. Калита, должно быть, очень хотел, чтобы его внук, которому готовилось великое будущее, носил царское имя. Равным образом и внучка была названа Василисой (в переводе с греческого – царственная), конечно, не только по случайности срока рождения.
Так часто, наверное, видел князь Иван в мечтах своего плачущего в колыбели внука на престоле великого русского царства! Но жизнь еще раз напомнила ему горькую библейскую истину: «Много замыслов в сердце человека, но -состоится только определенное Господом» (Притчи, 19, 21). Внук Калиты, с которым связывали столько надежд, умер через год после рождения. Второй сын у князя Семена и княгини Анастасии родился только в 1341 году. Он умер в тот же день, но его успели все же окрестить и назвать Константином. А еще через четыре года, 11 марта 1345 года, умерла и сама Анастасия Гедиминовна. Идея династического сближения Москвы и Вильно потерпела неудачу по причинам, не зависевшим от воли людей.
Время показало, сколь прозорлив был князь Иван в своих опасениях относительно Литвы. Именно нашествие литовцев в 1368 году и последовавшая за ним пятилетняя война оборвали ту «великую тишину», которую установил Калита. Но когда литовцы всей своей силой навалились на Москву – она уже достаточно окрепла, чтобы выдержать этот натиск.
Два основных завета Калиты – мир с Ордой и мир с Литвой – стали путеводными для московской дипломатии на полтора столетия. Руководствуясь этими принципами, московские правители сумели объединить Северо-Восточную и Северо-Западную Русь и к концу XV века поднять Московию на ту ступень могущества, с которой открывались уже совершенно новые горизонты.
Но вернемся к новгородским делам князя Ивана. Потерпев неудачу в своей попытке договориться с Калитой о мире во время встречи в Переяславле летом 1333 года, новгородский архиепископ Василий Калика решил «разыграть литовскую карту». Незадолго перед тем Василий совершил поездку в Юго-Западную Русь к митрополиту. Во время этого путешествия владыка мог подробно изучить расклад политических сил в Литве и вокруг нее. Он имел даже личную встречу с великим князем Гедимином, которая носила весьма своеобразный характер. Согласно летописи, архиепископ и его свита в Литве были схвачены и брошены в темницу. «Гедимен Литовский пойма их на миру, и в той неволе дали слово правое сыну его Нариманту на пригороды на новогородцкиа Ладогу и Орехов городок, и Корельскую землю и половину Копорьи ему и детем его в вотчину и в дедину, и тако отпустиша их» (22, 204).
Смысл политики Гедимина совершенно ясен. Прибрав к рукам Псков с помощью Александра Тверского, литовский князь собирался теперь проделать то же самое с Новгородом при помощи своего старшего сына.
Конечно, обещания, данные новгородскими представителями под угрозой темницы, стоили не многого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123