Московскому князю Ивану оставалось только терпеливо ждать. А это он умел делать как никто другой...
Снежная гора
И Я говорю тебе: ты – Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, врата ада не одолеют ее...
Матфей, 16, 18
В то время как князь Юрий Данилович метался от одного края Руси к другому, поспешая навстречу своей ужасной судьбе, – его младший брат Иван по большей части пребывал в Москве. Здесь он вырос, возмужал, обзавелся большой семьей. Москвичи знали его как рачительного хозяина и хорошего управителя, но при этом и как набожного, «христолюбивого» человека. Добрый и благочестивый, Иван мог, однако, при необходимости крепко постоять за свою правду. На войне он умел действовать быстро и решительно.
Особенное почтение Иван Данилович проявлял к митрополиту Петру. В церковном отношении Москва входила в состав митрополичьей епархии. И потому московские князья по своим духовным делам обращались прямо к митрополиту как к своему епархиальному архиерею. В случае отъезда митрополита епархией управлял его доверенный клирик – наместник.
Москва была крупнейшим городом митрополичьей епархии. Обедневший, многократно разоренный татарами Владимир уже не мог служить достойным местопребыванием для главы всей Русской Православной Церкви. Кроме того, митрополит не любил владимирского одиночества. Это был город мертвых, в котором господствовали не живые люди, а величаво-угрюмые призраки прошлого. Поначалу Петр предпочитал жить в небольшом, но уютном Переяславле – втором по значению городе великого княжения Владимирского. Было во всем облике этого приозерного городка нечто утонченно-духовное, евангельское. Стояли на холмах стройные, как свечки, деревянные церкви. Радовало глаз своим светлым, веселым простором озеро. Тихо плескали весла в тенистых протоках неторопливого Трубежа. А по берегам сушили сети и смолили лодки рыбаки – далекие русские собратья тех галилейских рыбаков, которых сам Спаситель призвал когда-то на тернистый путь апостольский.
Однако печать запустения, которой так явственно отмечен был Владимир, легла и на Переяславль. Многократно разоренный татарами, город обезлюдел, сжался в кольцо древних валов. Туг и там виднелись незастроенные пепелища. Даже приезд владыки не мог возродить былого величия Переяслав-ля. Впрочем, Петр не имел времени, чтобы подолгу оставаться на одном месте. Исполняя свой архипастырский долг, он неустанно странствовал по Руси, наставляя и обличая, убеждая и проклиная. Лишь к концу жизни, устав от вечных скитаний, он избрал своим любимым пристанищем Москву. Здесь его всегда приветливо встречал благочестивый князь Иван Данилович.
Сложившаяся при митрополите Петре «двуглавая» структура митрополичьей епархии (Владимир – Переяславль, позднее Владимир-Москва) воспроизводила на епархиальном уровне возникшую после татарского нашествия «двуглавую» схему всей русской митрополии (Киев – Владимир).
Митрополит Петр возвышался над князьями не только величием своего сана и авторитетом стоявшего за его спиной константинопольского патриарха. В своих поступках он исходил прежде всего из интересов церкви и нравственных императивов Евангелия. Никто из князей не мог использовать его в качестве орудия для достижения своих корыстных целей. Однако за добро Петр всегда платил добром. Гостеприимство князя Ивана, а главное – его неподдельное, истовое благочестие побуждали Петра к ответному доброжелательству. В сложных обстоятельствах он поддерживал москвичей. А эта поддержка значила в ту пору очень много.
В условиях политической разобщенности, всеобщего материального и духовного оскудения, вызванного монгольским завоеванием, значение церкви в жизни русского общества неизмеримо возросло. Ордынское владычество истощало страну, а вместе с ней и церковь. Однако церковь не подвергалась каким-либо гонениям со стороны завоевателей. Монголы отличались большой религиозной терпимостью, чтили чужие верования, но при этом требовали от русских князей, приезжавших в ханскую ставку, исполнения старинных монгольских языческих обрядов. Последнее стало причиной казни в Орде некоторых русских князей, считавших исполнение этих ритуалов изменой христианству. Так погиб в ставке Батыя в 1246 году князь Михаил Всеволодович Черниговский. Вскоре после смерти он стал почитаться церковью как святой.
Следуя заветам Чингисхана, его потомки повсюду в завоеванных странах оказывали покровительство местному духовенству. На Руси оно было освобождено от всех податей и повинностей в Орду. Русские митрополиты получали из рук хана особые грамоты (ярлыки), подтверждавшие эти привилегии. Льготы распространялись не только на духовенство, но и на некоторые категории населения, связанные с церковью.
В свою очередь, русское духовенство – от митрополита до сельского священника – обязано было публично, при всем народе молить Бога о благополучии ордынского «царя». Оправдание этому унижению находили в Библии.
«Так говорит Господь Саваоф, Бог Израилев: так скажите государям вашим: Я сотворил землю, человека и животных, которые на лице земли, великим могуществом Моим и простертою мышцею Моею, и отдал ее, кому мне благоугодно было. И ныне Я отдаю все земли сии в руку Навуходоносора, царя Вавилонского, раба Моего, и даже зверей полевых отдаю ему на служение. И все народы будут служить ему и сыну его и сыну сына его, доколе не придет время и его земле и ему самому; и будут служить ему народы многие и цари великие» (Иеремия, 27, 4 – 7).
Толкование «вавилонского плена» иудеев как Божией кары, которой нельзя противиться, было использовано русским духовенством применительно к «ордынскому плену».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123