По тому, как напрягся дедок, Крутов понял, что парни ему знакомы.
— Они? Это они просили бензин?
— Они, башибузуки, еры проклятые! Старшой у них — совсем страшный человек, настоящий бардадым
, хучь и молодой.
Крутов нашел съезд с шоссе в небольшой овражек за обочиной и, выехав на поле, рванул машину к двум лихачам на ревущих мотоциклах, кружившим вокруг женщины, которая остановилась и застыла в позе отчаяния, прижав стиснутые кулачки к груди.
Маневр Крутова был так быстр и неожиданен, что мотохулиганы отреагировать на него не успели. Первого парня, в черной майке с черепом и черной повязкой через лоб, полковник сбил, догнав сзади, второго — заехав чуть ли не в лоб: тот рванул руль вправо и вывалился в метельчатые заросли овса.
Егор остановил машину, заглохли и мотоциклы, наступила тишина.
Женщина, оказавшись совсем не старой, чуть ли не ровесницей самого Крутова, стояла, округив глаза, и лишь по привычке поправила выбившиеся из-под платка светлые волосы.
Крутов вышел из машины, поглядел на бампер своего «рено» и, не заметив царапин и вмятин, удовлетворенно кивнул: взял он мотоциклистов «на абордаж» вполне квалифицированно. Подошел к женщине, отметив живую глубину ее прозрачных серых глаз, слегка поклонился.
— Извините, что я вмешался. Чего они от вас хотели?
— Не знаю, — прошептала женщина и вдруг глаза ее заполнились слезами.
— Я корову доила, а тут они налетели… молоко разлили… Пасену испугали… а остальные в деревне гулимонят
.
Крутов поднял голову, прислушиваясь. Из-за редкого сосняка в распадке, откуда выглядывали крыши домов близкой деревни, доносился треск и грохот мотоциклетных моторов и чьи-то веселые вопли. Банда байкеров «гулимонила».
— Ты че, псих! — пришел в себя мотоциклист в черной майке с черепом.
— Ты че сделал? Ты же мне аппарат угробил! Знаешь, че мы тебе сделаем?
— Яйца оторвем! — пообещал второй, вылезая из-под своего мотоцикла, рыжий, худой, небритый, в грязной рубахе, с пейджером на ремне. Вид у него был столь потешен, что Крутов невольно улыбнулся в душе, вспомнив услышанное: раньше говорили — чертте что и сбоку бантик, теперь это звучало иначе: чертте что и сбоку пейджер.
— Ну, фрайер, сам напросился! — «Черносотенец» с повязкой через лоб неожиданно ловко достал и крутанул нож-бабочку. — Или ты платишь за борзость, не поднимая кипежа, или я тебя щас порежу, кишки выпущу!
Крутов вздохнул и шагнул вперед.
Вряд ли мотоциклист успел сообразить, что произошло.
Нож вдруг вырвался у него из руки, в голове вспыхнуло пламя, ноги оторвались от земли, начался свободный полет «в невесомости»… который закончился в кустах метрах в четырех от мотоцикла. Второй байкер дожидаться своей очереди не стал, рванул к лесу, демонстрируя смекалку и приличную скорость. Крутов сел в машину, где его ждал обиженный байкерами дед, несколько оживший после показательного выступления полковника.
— Ну-к, ты и вяхи
раздаешь! — крякнул он. — Не дай Бог, окочурится сердешный!
— Выживет, — усмехнулся Крутов, высунул голову из окна, обращаясь к женщине. — Вас подвезти?
— Не надо, — опасливо отступила она, — сама доберусь. Спасибо вам.
Егор погнал машину по полю, пока не выехал на проселочную дорогу, ведущую к Выселкам. Через пять минут он был в деревне.
Выселки представляли собой одну длинную улицу, идущую вдоль оврага, с двумя десятками разнокалиберных домов, одним колодцем посредине и одним магазином под названием «Сельпо». В разгар лета здесь царили зной и пыль, и спасало от этого деревню только отсутствие постоянного потока автотранспорта и ухоженные сады. В настоящий же момент наводнившая деревню дивизия байкеров, — Крутов насчитал полтора десятка мотоциклов, три из которых носились из конца в конец деревни, — превратила улицу в реку пыли и грохота, от которого в панике разбегались куры, собаки и прочая домашняя живность, а люди глохли, как от стартующего авиалайнера.
Селиван Федотович приуныл, заерзал на сидении, с сомнением поглядывая на водителя. Вид его красноречиво говорил: лучше бы с ними не связываться!
Крутов похлопал его по плечу, остановил машину у колодца, поразмышлял несколько секунд — брать ли с собой оружие или нет, и решил не брать.
— Пошли, отец, — сказал он, — восстанавливать справедливость.
Главаря байкеров, действительно выглядевшего настоящим «бардадымом» — за два метра ростом, могучего телосложения, с громадным пузом, обладавшего бордового цвета круглой физиономией с глазками неопределенного цвета и носом-туфлей, Крутов обнаружил в саду, окружавшем один из опрятных домиков под черепичной крышей. Здесь же сгрудились устрашающего вида железные кони мотоциклистов, обвешанные кучей прибамбасов от дополнительных фонарей и стопсигналов до обтекателей и труб, антенн, счетчиков, эмблем, фигурок зверей и птиц. В окружении молодцов и молодиц в коже и черных майках бардадым лакомился клубникой, которую ему собирали подчиненные, вытаптывая при этом цветы, грядки с овощами и не обращая внимания на причитания хозяйки усадьбы, пожилой женщины с неизменным платком на голове. Она стояла у крыльца, то и дело вытирая слезы кончиками платка, но подойти к бесчинствующим гостям боялась.
Мимо пронесся орущий во всю глотку молодой человек на своем «харлее-дэвидсоне». Увидев идущих Крутова и Селивана Федотовича, он резко свернул к ним, желая видимо обдать пылью, заставить отскочить, и Егор, увернувшись, ударом ноги выбросил наездника из седла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146