и человечек твой, со всеми его амбициями, идеями, идеалами и связями. Никакой крови, никаких угроз.
Мстислав Калинович попытался подрегулировать деятельность внутренних органов секреции, чтобы выдавить из себя как можно больше пота, очистить организм от шлаков, но это у него не получилось, сказывалось отсутствие постоянного тренинга, соблюдения режима. Надо заняться собой, подумал он, дыша, как рыба на берегу.
— Что замолчал? — покосился на собеседника мокрый, могучий Валягин, разрисованный ручьями пота. — Или припас еще одну неразрешимую проблему?
— Да нет, думаю…
— Думай, думай, это полезно. Хочешь историю? Мне ее Ицкович рассказал. У него сын работает редактором какого-то военного журнальчика, и решили они объявить конкурс на рассказ из пятисот слов на военную тему.
Первое место у них занял рассказ некоего Киселева: «Сержант Иванов приказал построить себе индивидуальный сортир, которым потихоньку пользовались солдаты. Однажды он застукал в туалете одного, влетело всему взводу. Солдаты обиделись и подпилили стойки. Здесь двадцать пять или шесть, не помню, слов, остальные четыреста семьдесят пять, недостающих до пятисот по условию конкурса, произнес сержант Иванов, вылезая из выгребной ямы.
Валягин захохотал.
Улыбнулся и Мстислав Калинович, хотя советника председателя РВС Пашу Ицковича не любил и его истории не слушал. Из парилки Джехангир выбрался первым, организм уже не выносил таких перегрузок.

ЖУКОВСКИЙ РАЙОН

ВОРОБЬЕВ
Ночевал Панкрат в Жуковке, в гостинице «Услада», предприняв конечно все меры предосторожности. Ночь прошла нормально, никто приезжими «коммерсантами из Тулы», как они себя представили, не интересовался, и все же Панкрат чувствовал какой-то внутренний дискомфорт, который в принципе можно было передать всего двумя словами: идет гроза. Интуиция подсказывала, что впереди «мстителей» ждут нелегкие времена.
В семь утра, после зарядки и водных процедур, Панкрат разбудил Мишу Ларина, бывшего десантникаафганца, и связался с Барковым, который за сутки дважды выходил на связь с командиром, но ничего существенного рассказать не мог. Зона за колючей проволокой выглядела мертвой, безлюдной, если не считать бдительно вышагивающих по периметру часовых, да выехавшего из ворот одинокого мотоциклиста.
— Ждите, — приказал Воробьев, — не высовывайтесь, обнюхайте там каждое дерево, каждую кочку. В зону идти пока рано.
— О,кей, — коротко отозвался Барков, на что Панкрат с усмешкой, больше ради психологической поддержки полковника, нежели ради шутки, произнес:
— Ты своим «океем» напоминаешь одного мужика-пивохлеба, который заказал пиво бармену: пиво энд омары… это ничего, что я по-английски?..
Барков понял, засмеялся и отключил рацию.
Связь с другой группой разведчиков — Родионом и Толиком Зеленовым также не принесла особо важной информации. Ребята проверили воинскую часть недалеко от Фошни, определили, что она настоящая — радиобатальон со стационарным базированием, и Панкрат послал их в Ковали, чтобы понаблюдать за домом Крутова и выяснить обстановку в деревне после нападения бандитов.
Сам же Воробьев начал прикидывать план освобождения полковника из Жуковского СИЗО.
— Пошли, погуляем по центру, — сказал он Ларину, сухонькому, низкорослому, невзрачному на вид, но великолепному самбисту.
Они переоделись по местной моде: брюки местной фабрики «Выгода», ковбойки, кроссовки, — и направились из гостиницы мимо школы к вокзалу, ничем не отличаясь от редких пешеходов. Обошли здание милиции, двор, где стоял серый барак СИЗО, осмотрели подходы и подъезды к нему, прикинули высоту забора и его прочность. Потом Панкрат проглодался, и они завернули в кафе возле рынка, почти пустое по причине летней жары и раннего времени.
Ларин был неразговорчив по натуре, поэтому Панкрат обращался к нему редко, но видел, что парня гложет какая-то мысль и настроение у него далеко не радужное.
— Ты не заболел? — спросил он Михаила, допивая кофе. Тот, почти не притронувшись к завтраку, который можно было охарактеризовать словами: я вас умоляю! — отрицательно качнул головой.
— Тогда в чем дело? Хочешь уехать?
Еще один отрицательный жест.
— Тогда почему такой смурной?
— У меня мама заболела… — пробормотал Ларин. — Позвонить бы…
— Что тебе мешает? — удивился Панкрат. — Пошли вместе, мне тоже надо позвонить коекому. Потом поедем в Фошню, проведаем родственников нашего бравого полковника и заберем ребят из Ковалей.
Слегка вспотев от выпитого кофе, называемого здесь «фирменным напитком „Голливуд“, „мстители“ вышли из кафе в жаркое летнее утро и, не спеша, побрели к главпочтамту, где находился центральный переговорный пункт. Михаил скрылся в одной кабинке междугородного телефона, Воробьев в другой, набрал номер МУРа и через минуту услышал голос заместителя начальника оперативно-розыскной бригады:
— Губарев.
— Привет, Михаил Сергеевич, — сказал Панкрат. — Рад слышать. Не чаял застать на работе, ты же собирался ложиться на обследование.
— Некогда, дел невпроворот. Откуда звонишь?
— Из Брянской области, городок Жуковка. Слушай, Сергеич, у меня к тебе просьба: проверь-ка по своим каналам…
— Остынь, Воробьев, — перебил Панкрата подполковник, — на тебя началась настоящая охота! Очевидно, ты кого-то тронул там, на Брянщине, раз вопрос о ликвидации «преступной группы» «Час» стоял даже на повестке дня совещания у министра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146