Крики толпы принимали такой характер, что певец начинал бояться, что ему, пожалуй, за всю ночь не удастся отделаться от своих неистовых слушателей.
К счастью для него, в ту минуту, когда он готовился по общей просьбе снова начать пение своего романсеро, в толпе произошло движение, она расступилась направо и налево и пропустила вперед высокую и красивую молодую девушку.
Та смело подошла к певцу и, глядя на него с очаровательной улыбкой, сказала:
— Позвольте вас спросить, senor caballero, не вы ли благородный испанский идальго по имени дон Корнелио?
Тут необходимо заметить, что дон Корнелио был до такой степени ослеплен появлением очаровательной молодой девушки, что несколько минут не мог придти в себя от изумления и молча стоял с раскрытым ртом и вытаращенными глазами, не зная, что ответить.
Девушка с нетерпением топнула ногой.
— Уж не превратились ли вы, чего доброго, в камень? — спросила она насмешливо.
— Сохрани меня Бог, сеньорита! — проговорил наконец испанец.
— В таком случае потрудитесь ответить на мой вопрос.
— Ничего не может быть легче, сеньорита. Я действительно тот самый кабаллеро, которого зовут дон Корнелио Мендоса-и-Аррисабаль, и я имею честь быть испанским дворянином.
— Вот совершенно ясный и определенный ответ, — заметила девушка. — В таком случае, senor caballero, я прошу вас следовать за мной.
— Хоть на край света! — вскричал молодой человек порывисто. — Клянусь Богом! Ни разу в жизни не приходилось мне путешествовать в более приятном обществе, да наверное и не придется.
— Благодарю вас за комплимент, senor caballero, но у меня нет намерения вести вас так далеко, — я только хочу проводить вас к моей госпоже, которая желает вас видеть и поговорить с вами не больше минуты.
— Rayo del cielo! Если госпожа так же красива, как и ее камеристка, то я не буду жаловаться, даже если ради того, чтобы ее увидеть, мне придется идти целую неделю.
Девушка опять улыбнулась.
— Моя госпожа в настоящее время живет в этой гостинице, всего в нескольких шагах отсюда.
— Тем хуже, тем хуже! Мне было бы гораздо приятнее пройти несколько миль, прежде чем с ней встретиться.
— Довольно вам болтать о пустяках. Угодно вам следовать за мной?
— Сию минуту, сеньорита.
И, закинув за спину свою харану и в последний раз поклонявшись слушателям, с уважением расступавшимся перед ним, певец сказал девушке:
— Як вашим услугам.
— Идемте, — проговорила она и быстро пошла вперед, испанец следовал за ней.
Дон Корнелио, подобно всем авантюристам, которых судьба забросила из Европы на американское побережье, питал в глубине души тайную надежду поправить с помощью богатой женитьбы свое более чем расстроенное состояние. Мысль эта крепко засела у него в голове, особенно после того, как он узнал, что подобные случаи уже бывали — хотя не очень часто.
Дон Корнелио был дворянин, молодой, красивый, по крайней мере он считал себя таким, а значит, имел все, что нужно, чтобы добиться успеха, хотя до сих пор фортуна не улыбалась ему. Молоденькие девушки как будто не замечали его ухаживаний и не чувствовали на себе взглядов, красноречиво говоривших о замыслах, которые питал на их счет прибывший в Америку испанский дворянин. Но все эти неудачи нисколько не обескуражили его, а только что полученное через горничную приглашение усилило его надежды, тем более что произошло это в такую минуту, когда он меньше всего думал о такой возможности.
Одно только нарушало испытываемую им радость, — это печальное состояние его костюма, сильно истрепавшегося за время продолжительного путешествия по Соноре. Но и тут он вскоре утешился и с присущим всем испанцам фатовством решил, что его личные качества так велики, что заставят забыть о печальном состоянии костюма.
Занятый этими мыслями дон Корнелио вскоре остановился перед дверью кварто, к которому его подвела молодая девушка.
— Здесь, — сказала она, поворачиваясь к своему спутнику. Отлично, — отвечал дон Корнелио, горделиво выпрямляя свой стан, — мы войдем туда, как только вы пожелаете.
Молодая девушка улыбнулась, лукаво подмигнув своим черным глазом, и повернула ключ в замке. Дверь отворилась.
Сеньорита, — сказала камеристка, — я привела этого Господина.
Пусть он войдет, Виоланта, — отвечал нежный голос.
Молодая девушка отошла в сторону, чтобы пропустить дона Корнелио, который вошел, гордо подняв голову и победоносно подкручивая усы.
Комната, в которой теперь находился испанец, была маленькая, меблированная немного лучше, чем остальные квартос благодаря тому, что лицо, временно занимавшее это кварто, имело предосторожность привезти всю эту роскошь с собой. Несколько розовых свечей горело в серебряных подсвечниках, а на софе, закутавшись в кисею, как колибри в гнезде среди роз, полулежала молодая девушка лет шестнадцати — семнадцати, не больше, прекрасная как мечта. Завидя входящего испанца, она устремила на него взгляд больших черных глаз, в которых одновременно светились хитрость, лукавство и любопытство.
Несмотря на громадное самолюбие и сознание своей собственной неотразимости, дон Корнелио остановился в полной нерешительности на пороге и отвесил глубокий поклон, не смея сделать больше ни шага вперед. Кварто в эту минуту казалось ему святилищем.
Очаровательная молодая девушка грациозным жестом пригласила его подойти к ней и указала ему на бутаку, стоявшую в двух шагах от софы, на которой она полулежала.
Молодой человек колебался. Тогда камеристка с веселым хохотом схватила его за плечи и заставила сесть.
Но и вмешательство камеристки нисколько не улучшило дело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72