«В конце концов, — подумал он, — кто знает? Может быть, еще лучше, что все случилось именно так и что она не видела Луи… Отец этой сеньориты — губернатор Соноры. Постараемся с ним не ссориться: кто знает, может быть, он еще и понадобится нам впоследствии. Странно, не знаю где, но я слышал имя этого человека… Гверреро, дон Себастьян Гверреро… Кто мне говорил о нем?»
В эту минуту дверь тихонько отворилась, и в комнату вошел человек.
Это был Курумилла.
Валентин обрадовался, увидев своего краснокожего друга.
— Милости просим, вождь, — приветствовал он индейца. Араукан пожал ему руку и молча сел.
— Ну, вождь, — продолжал Валентин через минуту, — вот и вы встали, наверное, уже прогулялись по пуэбло?
Индеец презрительно улыбнулся.
— Нет, — отвечал он.
У охотника внезапно блеснула мысль.
— Моему брату следовало бы пройти в патио, — сказал он, — потому что в гостинице есть, кажется, и другие путешественники, кроме нас, и он увидел бы их.
— Курумилла их видел.
— А!
— Он их знает.
— Вы знаете их? — спросил он удивленно.
— Только одного мужчину. Курумилла — вождь, у него хорошая память.
— А-а! — продолжал охотник. — Неужели я наконец-то узнаю, что меня так интересует и чего я никак не могу припомнить!
Индеец улыбнулся и опустил голову.
— Кто этот мужчина, вождь? Это друг?
— Нет. Это враг.
Враг? Боже праведный! Недаром, значит, мне казалось, что я уже раньше слышал его имя.
— Пусть мой брат слушает, — продолжал вождь. — Курумилла видел бледнолицего. Он убьет его.
— Не очень-то торопитесь, вождь. Сначала скажите мне, кто он такой, а уж потом мы решим, что делать. К несчастью, мы здесь не в прериях, смерть человека, кто бы он ни был, может нам дорого стоить!
— Бледнолицые — настоящие бабы! — с презрением возразил индеец.
— Может быть, вождь, но только не надо торопиться… завтра еще не пришло, как говорят индейцы, всему свое время, и надо уметь ждать… Не забывайте, что пока сила не на нашей стороне.
Курумилла пожал плечами, как бы говоря, что ему совсем не нравится эта излишняя осторожность и медлительность, но не возразил ни единым словом.
— Послушайте, вождь, скажите мне, кто этот человек и когда нам приходилось с ним ссориться?
Вождь подошел к Валентину.
— Разве мой брат не помнит?
— Нет.
— О-о-а!.. Пусть он вспомнит пронунсиаменто в Пасо-дель-Норте, где Курумилла убил Собачью Голову.
— А! — вскричал Валентин, хлопая себя полбу. — Теперь я вспомнил! Этот человек — тот генерал, который командовал мексиканскими войсками и которому сдался дон Мигель Сарате?
— Да.
— Так ведь он хотя и грубый, но честный солдат. Он сдержал слово, данное нашему другу, я не могу сердиться на него за это.
— Это изменник!
— С вашей точки зрения, вождь, может быть, но только не с моей. Теперь я прекрасно вспоминаю генерала Гверреро, pardieu! Бедный генерал Ибаньес не раз говорил мне о нем; он тоже не любил его. Странное совпадение! Но не опасайтесь, вождь, я буду за ним следить… Друг он нам или враг, но меня он никогда не видел. Значит, я имею большое преимущество над ним, потому что я его знаю… Спасибо, вождь.
— Мой брат доволен?
— Вы оказали мне громадную услугу и поэтому можете судить сами, доволен я или нет.
Курумилла улыбнулся.
— О-о-а! — произнес он. — Тем лучше.
— Да, а теперь давайте завтракать… Мне страшно захотелось есть после того, как с вашей помощью я немного разобрался в этой кутерьме.
Курумилла и дон Корнелио приготовили в своем кварто обычный завтрак, состоящий из красных бобов с индейским перцем, нескольких ломтей вяленой говядины и маисовых лепешек, — все это они запили пульке из алоэ и несколькими глотками превосходного каталонского рефино.
Трое друзей поели с большим аппетитом и уже собирались закурить сигары, непременно заключавшие всякую американскую трапезу, когда услышали стук в дверь.
Появившийся на пороге слуга вежливо поклонившись присутствующим, доложил:
— Мой господин, его превосходительство генерал Себастьян Гверреро свидетельствует свое почтение senores caballeros и просит сеньора дона Корнелио и сеньора дона Луи, если только они свободны, пожаловать к нему для переговоров по очень важному делу.
— Скажите его превосходительству, — ответил Валентин, — что мы считаем для себя большой честью исполнить его желание.
Слуга поклонился и ушел.
— Но, сеньор Валентин, — заметил дон Корнелио, — ведь дона Луи здесь нет.
— Ну так и что?.. Я-то здесь.
— Правда, но…
— Это мое дело, — перебил его охотник, — я за все отвечаю.
— Тем лучше! Делайте как хотите.
— Положитесь на меня. Не все ли равно этому человеку, явится к нему сам дон Луи или кто-нибудь другой для переговоров? Ему ведь нужны не мы с вами, a novillos .
— Действительно, ему это должно быть, безразлично.
— Pardieu! Ну, пойдемте, увидите, как быстро я покончу с этим делом.
И он вышел.
Дон Корнелио последовал за ним немного смущенный, потому что он далеко не был в этом уверен.
ГЛАВА X. В которой говорится о продаже скота
Донья Анжела сказала правду своему собеседнику. Ее отец, генерал Гверреро, и в самом деле ожидал к себе в этот день утром своего мажордома, чтобы договориться с ним о новых улучшениях на одной из своих асиенд и кстати побеседовать о покупке скота: во время последних опустошительных набегов апачей и команчей почти весь скот был частью вырезан, а частью угнан краснокожими грабителями.
Но донья Анжела, как настоящая креолка, до сих пор никогда не вмешивалась в дела своего отца и время всецело посвящала туалетам и удовольствиям. Поэтому теперь она и сама хорошенько не знала, как приняться за дело, чтобы участие ее не слишком бросилось в глаза и не обратило на себя всеобщее внимание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72