После случая в Ранчо вы должны были продолжать свой путь на асиенду вместе с вашим будущим тестем и невестой. Но и там вас преследовала ненависть возлюбленного доньи Аниты, не давая вам ни минуты покоя. На вас напали апачи.— Ну и что же?— Ну, и… все говорить вам? Разве вы не понимаете, что этот молодой человек был в союзе с краснокожими?— И донья Анита знала это?— Я не могу утверждать этого, но весьма вероятно.— О!— Хорошо было устроено, не правда ли?Граф до крови закусил губу, еле сдерживаясь.— А знаете вы, кем похищена донья Анита?— Знаю.— Так, значит, не краснокожими?— Нет.— Этим молодым человеком?— Да, этим молодым человеком.— А ее отец, дон Сильва де Торрес, он также захвачен им?— Да, но могу вас уверить, совершенно против своей воли.— Где же в настоящее время дон Сильва?— Спокойно живет в своем доме в Гуаймасе.— А его дочь с ним?— Нет.— Так, значит, она с этим молодым человеком?— Вы просто ясновидящий, дорогой граф.— А знаете вы, где они сейчас находятся?— Знаю.Быстрее молнии граф ринулся на незнакомца, левой рукой схватил его за горло, а правой приставил пистолет к груди его.— Ну, теперь, несчастный, — прохрипел он, — ты… ты скажешь мне, где они?— А, вот вы в какую игру желаете играть со мной? Но вы меня не поняли, — нисколько не изменившись в лице, проговорил незнакомец. — Впрочем, я к вашим услугам, кабальеро.С этими словами он распахнул плащ, и граф увидел перед собой дула двух направленных на него пистолетов, которые незнакомец держал в руках.Движение это было таким быстрым, что граф не успел упредить его. Он опустил пистолет, заткнув его за пояс.— Я с ума сошел, — пробормотал он, — простите меня, я не сдержался и вспылил.— От всей души! — ответил незнакомец, кладя пистолеты на стол рядом с собой.— Простите меня еще раз. Теперь я подумал и успокоился. Я вижу, что вы хотите быть мне полезным.Незнакомец утвердительно кивнул головой.— Есть еще одна вещь, которой я не могу найти объяснение, — продолжал граф.— Какая? — спросил незнакомец.— Для чего вы все это мне сообщаете?— Все очень просто.— Премного обяжете, если объясните мне это.— С удовольствием, кабальеро. Ведь на вас напали в Ранчо двое незнакомцев?— Да.— Я тот самый, которого вы опрокинули.— А-а! — с какой-то особенной интонацией в голосе протянул граф.— Одним словом, меня зовут Кукарес, я -леперо, то есть человек, предпочитающий солнце тени, покой — труду удар кинжала, когда он хорошо оплачивается, — самоотречению, которое ничего не приносит. Ну, поняли меня?— Вполне.— Итак, мы можем сговориться?— Думаю, можем.— Гм! И я того же мнения. Вот это-то и привело меня сюда.— Еще один вопрос.— Говорите.— Но ведь вы изменяете своим друзьям, предаете их?— Я? Каких?— Тех, которым вы до сих пор служили.— Человек, подобный мне, кабальеро, не имеет друзей, у него есть только клиенты.— Клиенты или друзья, но ведь вы все-таки совершаете измену?— Мы с ними покончили счеты, ни они не должны мне, ни я им, мы расквитались. Вы видите, кабальеро, в каждом деле существуют две стороны, и каждую умный человек может обратить себе на пользу. Я извлек все, что я мог, из первой, теперь же я хочу попытать счастье на второй.Граф слушал, как леперо развивал свою теорию двустороннего пользования обстоятельствами, с изумлением и омерзением. Цинизм, такой откровенный, ничем не прикрытый, против воли поражал его, но граф де Лорайль, несмотря ни на что, устоял. Наставления его парижского друга барона Спурцгейма пошли впрок.— Мы скажем, что вы пришли оказать мне услугу.Леперо улыбнулся.— Думаю, мы сторгуемся, — ответил он. — Я говорю это сейчас, наедине, чтобы не бередить совести этих кабальерос, которые вышли отсюда, когда я входил, но с вами я буду откровенен.— Что вы хотите сказать?— То, что я пришел сюда, чтобы все это продать.— Идет.— Я не продам дешево.— Ну что же!— Я дорого возьму.— Все равно, лишь бы стоило того.— Ну и отлично! — радостно воскликнул леперо. — Вы именно тот человек, которого я хотел найти. Так можете, любезный граф, смело положиться на меня.— Приходится, так как ничего другого не остается.— Что делать? Все люди таковы: сегодня я — вам, завтра вы — мне. Ба-а! Несколько тысяч пиастров за такое дело нечего жалеть.— Ну так, прежде всего, имя моего соперника?— Это будет стоить вам пятьдесят унций. Ведь это не дорого?— Вот они, — отвечал граф и положил на стол требуемую сумму.Леперо, словно в бездонную пропасть, сбросил их со стола в свой огромный карман.— Ваш соперник, кабальеро, зовется дон Марсиаль, он же Тигреро. Он страшно богат.— Дон Сильва, кажется, произносил это имя.— Возможно, но дон Сильва терпеть его не может, особенно после того, как дон Марсиаль спас его дочь.— Действительно, я и это припоминаю, дон Сильва говорил об этом несколько раз. Теперь, каким образом дон Марсиаль похитил донью Аниту?— Очень просто. Стоило ему только проникнуть в крепость, как она уже готова была следовать за ним куда угодно. Во время битвы с апачами он усадил донью Аниту в пирогу, в которую я раньше уже втащил ее отца, связанного, с заткнутым ртом. Затем мы поплыли. Всю ночь плыли мы по реке, чтобы скрыть всякие следы нашего бегства. На рассвете мы были уже в пятнадцати милях. Здесь мы уже не боялись, что нас откроют, и пристали к берегу. Индейцы мансос продали нам лошадей, дон Марсиаль поручил мне препроводить отца молодой девушки в Гуаймас, я исполнил это поручение. Дон Сильва не желал следовать за мной, но в конце концов мне у далось доставить его домой. Я оставил его там и присоединился к дону Марсиалю, который поручил мне принести кое-какие вещи и ждал меня в условленном месте.— Так, — проговорил граф, — но почему же вы разошлись с ним?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96