— Боже мой! Кабальеро, мы разошлись, как это бывает между лучшими друзьями, вследствие недоразумения.— Отлично! Он вас прогнал?— Почти что так, должен сознаться.— Давно вы разошлись с ним?Леперо прищурил правый глаз.— Нет, — ответил он.— Можете вы показать дорогу туда, где он в настоящее время находится?— Когда угодно.— Отлично. Далеко это отсюда?— Нет, но простите, кабальеро, давайте все по порядку.— А именно?— Сколько вы мне дадите, чтобы узнать, где находятся дон Марсиаль и донья Анита?— Двести унций.— Идет.— Вот они.Граф подошел к железному ящику в углу залы, достал оттуда несколько пригоршней золота и передал его леперо.— С вами приятно иметь дело, — проговорил Кукарес, присоединив новые золотые к прежде положенным. — Вот теперь вы сами, вероятно, согласитесь, что я был прав, говоря, что пришел оказать вам услугу.— Это правда, и я вам очень благодарен. Так где же донья Анита и дон Марсиаль?— Они в миссии Сан-Франциско. А теперь я прошу у вас позволения покинуть вас.— Нет, я не дам пока этого позволения.— Почему же?— По двум причинам: во-первых, потому что, хотя я и питаю полное доверие к вам, я еще не убедился, что вы говорили мне правду.— О! — проговорил леперо, и тоном, и жестом показывая, что в правдивости его слов не может быть ни малейшего сомнения.— Это верно, это верно, я это хорошо знаю, но что вы хотите, я по природе очень недоверчив.— Хорошо, я останусь. Но в чем заключается вторая причина?— Вот в чем: теперь я, в свою очередь, хочу попросить вас об одной услуге.— За плату?— Ну, разумеется.— К вашим услугам.— Я вам дам сто унций, если вы проведете меня к моему сопернику.— Caspita! — вскричал леперо.— Еще сто унций, — повторил граф.— Я понимаю. Сто унций — это прекрасная вещь! Но видите ли, кабальеро, я, во-первых, костеньо, житель берега, а, во-вторых, леперо. Жизнь в пустыне мне не подходит, она вредна для моего здоровья. Я дал себе слово бросить ее. Дорога отсюда в миссию Сан-Франциско трудная, надо идти по настоящей пустыне. Нет, это невозможно.— Досадно, — холодно проговорил граф.— Да.— Так как я хотел предложить вам не сто, а двести унций.— Ну? — насторожившись, переспросил его собеседник.— Но так как вы отказываетесь — ведь вы отказываетесь, не правда ли? — то я, к моему сожалению, вынужден вас расстрелять.— Неужели?! — с ужасом воскликнул леперо.— Конечно, — продолжал граф невозмутимо. — Послушайте меня, любезнейший, вы очень ловкий человек, и если вы нашли в этом деле две стороны, то, кто вас знает, может быть, вы найдете и третью.И прежде чем Кукарес успел что-либо сообразить, граф быстрым движением схватил пистолеты, которые лежали на столе.Леперо побледнел.— Позвольте, позвольте, кабальеро, — заговорил он неуверенным голосом. — Если уж вы так этого желаете, то я почувствовал бы себя глубоко несчастным, если бы не угодил вам. Я согласен на двести унций.— Ну, вот так-то лучше! — тихо проговорил граф. — Я и сам был уверен, что мы в конечном счете поймем друг друга.Он вынул из железной кассы золото. Стоя у кассы спиной к Кукаресу, граф не мог заметить той особенной улыбки, в которую сложились губы леперо. Если бы он увидел ее, то не стал бы в душе поздравлять себя с так легко доставшейся победой. ГЛАВА XVIII. Несколько шагов назад Рассказ леперо, верный по своей сути, был совершенно неверен и ложен по своей форме. Имел ли он намерение обмануть графа Лорайля, читатель узнает позже.Ускользнув так чудесно из рук апачей под стенами асиенды, как это описано нами выше в одной из предыдущих глав, Кукарес нырнул и, насколько хватило у него сил, плыл под водой, направляясь к середине реки. Вынырнув на поверхность, чтобы перевести дух, он огляделся. Он был один.Кукарес подавил в себе крик радости и, подумав с минуту, изо всех сил поплыл по направлению к тому месту, где его уже некоторое время должен был ждать дон Марсиаль, предупрежденный его сигналом.Несколько взмахов — и он достиг мелкого места, покрытого высокой травой. Здесь ждало его неожиданное счастье: его пирога, плывя по течению, пристала сюда вместе с несколькими корягами и вырванными деревьями.Кукарес встал на ноги, без труда выплеснул из пироги набравшуюся воду и вывел ее на глубокое место. Пирога эта отличалась, как и вообще индейские пироги в той местности, чрезвычайной легкостью, она была сделана из березовой коры, снимаемой размачиванием срубленного березового ствола в теплой воде.Едва пирога коснулась берега, как к его уху кто-то нагнулся и прошептал:— Ты запоздал.Кукарес чуть было не подпрыгнул от неожиданности, но тотчас же узнал дона Марсиаля. В двух словах леперо объяснил, что с ним произошло.— Все идет к лучшему, теперь ты тут, — ответил Тигреро. — Спрячься в этих кустах и ни под каким видом не трогайся, пока я не приду.С этими словами Тигреро быстро удалился.Кукарес повиновался с большой охотой, тем более что неподалеку слышался шум ожесточенной битвы, происходившей в это время между апачами и французами.Дон Марсиаль, как призрак, проскользнул к группе флорибондов, где его ожидала, вся дрожа, донья Анита.Он был уже готов раздвинуть последние ветви, отделявшие его от девушки, как вдруг остановился: она была не одна.Он услышал ее голос, прерывавшийся от волнения и гнева. Она говорила, обращаясь к кому-то короткими, резкими фразами.Но к кому были обращены ее слова? Кто был этот человек, обнаруживший ее в таком месте, где она считала себя в полной безопасности? Человек этот, по-видимому, хотел заставить ее следовать за собою.Тигреро весь превратился в слух.Но он не мог тут же удержаться от гневного угрожающего движения. Он узнал по голосу того, кто говорил с доньей Анитой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96