Хатч бросил взгляд на монитор и увидел, что тот отключился. Нет, – поправил он себя, – не отключился, просто чёрный. И затем по чёрному фону побежала рябь, и вскоре сигнал затерялся в белом шуме помех.
– Какого чёрта? – ругнулся Стритер, яростно нажимая на кнопку связи. – Бонтьер, ты меня слышишь? Мы потеряли твой сигнал. Бонтьер!
Скопатти вырвался на поверхность в десяти футах от судна и сорвал трубку со рта.
– Бонтьер втянуло в туннель! – выдохнул он.
– Что у вас там? – крикнул Найдельман по рации.
– Он говорит, Бонтьер засосало… – заговорил было Стритер.
– Проклятье, так живее за ней! – рявкнул Найдельман, его электронный голос раскатился над водой.
– Но это же верная смерть! – заорал Скопатти. – Там сильное течение, и…
– Стритер, дай ему трос! – приказал капитан. – И – Магнусен, обойди компьютерный контроль, запускайте насосы вручную. Наверное, течение возникло, когда они отказали.
– Да, сэр, – ответила Магнусен. – Команде понадобится залить их вручную. Мне нужно минимум пять минут.
– Шевелись, – сказал Найдельман твёрдым, но неожиданно спокойным голосом. – Три минуты.
– Да, сэр.
– И – Вопнер, запусти, наконец, систему!
– Капитан, – заговорил Керри. – Диагностика утверждает, что всё…
– Кончай болтать, – огрызнулся Найдельман. – Начинай исправлять.
Скопатти затянул трос вокруг талии и снова исчез за бортом.
– Мне нужно место, – сказал Хатч Стритеру и принялся расстилать полотенца на палубе, подготавливаясь к приёму потенциального пациента.
Моряк начал травить трос, Рэнкин пришёл ему на помощь. Трос рвануло, но затем натяжение стало ровным.
– Стритер? – спросил голос Найдельмана.
– Скопатти попал в поток, – ответил помощник. – Я чувствую его на тросе.
С жутким чувством дежа вю Хатч продолжал смотреть на экран, покрытый рябью помех. Словно она исчезла, пропала – так же внезапно, как…
Он глубоко вдохнул и отвернулся. Пока её не поднимут на поверхность, он ничего не может сделать. Ничего.
Неожиданно на острове раздался гул – к жизни вернулись насосы.
– Молодцы, – произнёс Найдельман по рации.
– Трос провис, – сообщил Стритер.
Наступило напряжённое молчание. Хатч увидел, как на поверхность всплыли последние остатки красителя – поток снова выходил из туннеля. И внезапно экран вновь стал чёрным, а по звуковому каналу послышались вдохи. Теперь изображение просветлело, и он с облегчением увидел на экране увеличивающийся в размерах зелёный квадрат света: выход из туннеля.
– Merde merde (фр.) – дерьмо. – прим. пер .

, – услышал он голос Бонтьер, когда она вылезла из проёма, и изображение снова закачалось.
Мгновения спустя вода забурлила, и на поверхности показались аквалангисты. Хатч и Рэнкин подбежали к борту и подняли Бонтьер на корабль. Скопатти выбрался следом и стянул с Изобель баллоны и маску, пока Хатч укладывал её на полотенца.
Раскрыв ей рот, Хатч проверил дыхательные пути: чисто. Расстегнул костюм на груди и приложил стетоскоп. Дыхание в норме, никаких признаков воды в лёгких, сердцебиение быстрое и сильное. Малин отметил надрез на животе, из-под края которого виднелись кожа и полоска крови.
– Incroyable incroyable (фр.) – невероятно. – прим. пер .

, – закашлявшись, заявила Бонтьер и попыталась сесть, махнув рукой с зажатым серым обломком.
– Не шевелись, – строго сказал Хатч.
– Цемент! – воскликнула она, ещё крепче сжимая обломок. – Цемент, которому триста лет. В риф встроен ряд камней…
Хатч быстро проверил основание черепа в поисках свидетельств сотрясения или повреждения позвоночника. Никаких синяков, порезов, смещений.
– Ca suffit ! – заявила она, повернув голову. – Вы что, phrenologiste ca suffit (фр.) – больно; phrenologiste (фр.) – френолог (специалист по изучению черепа). – прим. пер .

?
– Стритер, отчёт! – рявкнул по рации Найдельман.
– Они на борту, сэр, – ответил Стритер. – Бонтьер, кажется, в порядке.
– Я и есть в порядке, если не считать этого назойливого доктора! – вскрикнула она, отбрыкиваясь.
– Ещё минутку, дай осмотреть живот, – сказал Хатч, мягко её удерживая.
– Эти камни, они напомнили основание чего-то, – продолжила она, ложась на спину. – Серджио, ты видел? Что это может быть?
Одним движением Хатч расстегнул костюм до самого пупка.
– Эй! – возмутилась Бонтьер.
Игнорируя выкрики, Хатч быстро осмотрел порез. Жуткого вида шрам под рёбрами, но, похоже, неглубокий на всём протяжении.
– Просто царапина, – продолжила протестовать Бонтьер, выгибая шею, чтобы видеть, что он делает.
Малин убрал руку с её живота, чувствуя ну совсем уж непрофессиональное волнение в чреслах.
– Может быть, ты и права, – сказал он чуть язвительнее, чем намеревался, шарясь в аптечке в поисках антибактериальной мази. – В следующий раз позволь мне резвиться в воде, а ты будешь доктором. Но сейчас я собираюсь помазать её вот этим, на случай заражения. Ты была на волосок от смерти!
Он принялся втирать мазь в царапину.
– Щекотно, – пожаловалась Бонтьер.
Скопатти снял верхнюю, до пояса, часть костюма и теперь оказался рядом, сложив руки на груди. Его загорелое тело заблестело на солнце, во всё лицо расплылась ухмылка. Рядом Рэнкин, лохматый и массивный, наблюдал за Бонтьер с очевидным блеском в глазах. Все до единого , – подумал Малин, – её обожают .
– Я очутилась в большой подводной пещере, – продолжала она. – Какое-то время не могла нащупать стен и думала, что всё, конец. Fin .
– В пещере? – недоверчиво спросил Найдельман по открытому каналу.
– Mais oui mais oui (фр.) – ну да. – прим. пер .

. В большой пещере. Но рация не работала. Как так?
– Должно быть, туннель блокирует передачу, – сказал Найдельман.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134