– Вот только почему ты всех нас держишь здесь? – спросила Энни. – Если ты и дальше будешь писать столько картин, мы скоро не поместимся в студии.
– Это ради вашей безопасности, – объяснила Иззи. – Чтобы никто не смог причинить вам вред.
– А что нам может угрожать?
– Джон говорил, что Рашкин представляет опасность.
Неожиданно для себя Иззи рассказала об ужасном сне в ночь после разрыва с Джоном. О Рашкине и его арбалете, об охоте на ньюменов в такую же снежную бурю, как и та, что шумела сегодня за окнами мастерской. О гибели крылатой кошки и о вмешательстве Джона, сохранившем жизнь Пэддиджеку.
– Ты, наверно, ужасно переживала, – сказала Энни, выслушав рассказ.
Иззи кивнула:
– И я не могу допустить, чтобы с кем-то из вас произошло нечто подобное. Вот поэтому и прячу всех вас здесь.
– Мы и сами неплохо умеем прятаться, – заверила ее Энни. – Никто не может нас увидеть, пока мы сами этого не захотим.
– Я имею в виду полотна. Я должна сохранить их.
– Но ведь Рашкина здесь нет, – возразила Энни. – Он же уехал из города.
– Я знаю. Но он видел мою последнюю выставку и прислал мне свои замечания.
Энни вопросительно подняла брови:
– Это похоже на помощь, а не на угрозу. А ты уверена, что арбалет был в руках Рашкина?
Иззи кивнула.
– Но ведь ты видела его во сне?
– Да, во сне.
– Тогда как же ты можешь утверждать, что это был он? – спросила Энни. – Я слышала, что во сне люди видят самые невероятные вещи, а когда просыпаются, то всё исчезает. Это правда?
– Да, но ленты не исчезли, когда я проснулась, а две картины безнадежно испорчены.
– И всё же это не доказывает вину Рашкина.
– Но Джон говорил...
– Джон мне очень нравится, – прервала ее Энни. – И всем остальным тоже. И конечно, мы можем погибнуть, если уничтожить наши картины-врата, но я не уверена, что мы должны считать Рашкина опасным. Джон иногда способен невзлюбить какого-то человека и приписывать ему ужасные пороки только из-за того, что он не такой, как все.
– Я не думаю, что Джон способен на такое.
– Я не утверждаю, что он делает это намеренно. Но я совершенно точно знаю, что он ревновал тебя всё то время, которое ты проводила с Рашкиным. Кроме того, он невзлюбил этого человека с первого взгляда. Об этом мне рассказал Пэддиджек. А он знает Джона лучше, чем кто-либо из нас.
– И всё равно, – не согласилась Иззи, – лучше перестраховаться, чем потом сожалеть.
– Никто не сможет повредить полотна во время выставки, – возразила Энни. – Ведь в галерее, наверно, есть своя охрана?
– Да, но что будет, если Рашкин купит картины? Денег у него вполне достаточно.
– Надо просто предупредить ту женщину, которая занимается выставкой, чтобы она не продавала картины ему.
«Или его поверенным», – подумала Иззи. Но она так до сих пор и не поняла причины беспокойства Энни.
– Что изменится для вас, если я все же решусь выставить ваши полотна? – спросила Иззи.
– Здесь становится слишком тесно, – пожала плечами Энни. – Ты же знаешь, мы все связаны со своими полотнами-вратами. Где бы мы ни находились, достаточно представить себе картину, и мы мгновенно перемещаемся в то место, где она находится. – Энни улыбнулась. – Временами мы сталкиваемся друг с другом. Нам нравятся эти произведения, но это не значит, что мы всегда радуемся обществу себе подобных. А кроме того, – Энни обвела рукой студию. – Работы, находящиеся в мастерской, заслуживают большей аудитории, чем мы и те несколько твоих друзей, которые здесь бывают.
Спустя некоторое время Иззи и Энни вышли из студии и направились каждая своей дорогой. Решение так и не было принято. Кэти, выслушав рассказ о визите ньюмена, довольно улыбнулась.
– Вот видишь? – сказала она. – Я же говорила, тебе не стоит так сильно за них переживать.
– Но если полотна будут уничтожены, они погибнут. Значит, на мне лежит ответственность за сохранность картин.
Кэти пожала плечами:
– Бог свидетель, я не желаю гибели никому из них и не хочу, чтобы они подвергались опасности, но я согласна с Энни. Эти работы достойны большей аудитории. А поскольку Рашкин уже не представляет угрозы...
– Он всегда опасен, – прервала ее Иззи. – Где бы ни находился.
– Прежде чем ты примешь какое-то решение, я бы посоветовала тебе поговорить с каждым ньюменом в отдельности, – предложила Кэти. – Пусть они решают сами за себя – так же, как и в случае перехода границы между мирами.
– Если я только смогу их отыскать, – ответила Иззи.
Но оказалось, что визит Энни помог остальным преодолеть свою застенчивость. Спустя пару дней, отперев дверь студии, Иззи обнаружила внутри на кушетке женщину-львицу Грейс с журналом в руках. Высокая Грейс держалась с таким поистине царственным достоинством, что Иззи совершенно растерялась в ее присутствии.
– Я думаю, ты меня поймешь, – говорила потом Иззи пришедшей позже Энни. – Не хочу сказать ничего плохого о Грейс, но, когда она рядом, я кажусь себе совсем маленькой, и не только из-за разницы в росте.
– О, она – крепкий орешек, – со смехом ответила Энни.
– Грейс сказала мне почти то же самое, что и ты, – продолжила Иззи. – Я имею в виду то, что в студии становится слишком людно.
– По-моему, Грейс не понравится ни одно помещение, в котором находится еще хотя бы одна женщина кроме нее самой.
– Она говорила, что ты ее недолюбливаешь из-за того парня, который тебе нравился, но предпочел Грейс.
– Не так уж он мне и нравился, – вздохнула Энни. – Пожалуй, совсем не нравился. Но теперь ты сама все понимаешь. Мы такие же, как и вы. У каждого своя внешность, свой характер и свои особенности, и не все радуются встрече с остальными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186