Она не согласилась, тогда он предложил ей деньги, на которые она могла бы жить независимо, если бы тратила их разумно. Но и от этого Дебора тоже отказалась, глядя на него большими доверчивыми голубыми глазами.
Доминику было непонятно, почему она продолжала участвовать в гнусных интригах Латимера. Ее братец Джулиус снова присмотрел ей трясущегося от старости богача, который, с его точки зрения, мог стать подходящим вторым мужем для нее. Доминик спорил, предостерегал ее не делать глупости, отказаться, но Дебора медленно покачала головой:
– Но я же не могу. Он мой брат, и он изобьет меня, если я не буду его слушаться! Или выбросит на улицу. Ты просто не понимаешь!
С этим, конечно, Доминик спорить не мог. Действительно, он не понимал, почему она позволяет Латимеру запугивать себя, манипулировать ею, и если она отказала ему в Лондоне, то почему сейчас обращается к нему как к единственному спасителю? Он понимал, что сам виноват, что не стоило отвечать на ее последнее письмо. Но раз уж она все рассказала и больше не пыталась завлечь его, он действительно хотел ей помочь. Про себя он заметил, что Ройс обвинил бы его в мягкосердечии, но он хотел, чтобы Дебора была счастлива. «Если бы только, – подумал он нетерпеливо, – она согласилась уехать в Лондон, подальше от своего братца». Он бы ей помог.
Вздохнув, Доминик ласково обнял ее за талию и прислонился щекой к маленькой бобровой шапочке.
– Дебора, тебе надо уйти от Латимера. Разреши мне помочь тебе.
Конечно, Мелисса не слышала, о чем они говорили. Она только видела, что ее муж стоит посреди дороги с Деборой Боуден, но и этого было вполне достаточно. Остановив лошадь, она словно окаменела. Все мысли о примирении, все надежды на то, что Джош и Латимер ошибались относительно ее мужа, исчезли в одну секунду. Невольно она сжала плетку в руке, понимая, что, отходив ею неверного мужа, только осложнит положение, и громадным усилием воли сдержалась. Прошло несколько секунд, она все сидела на лошади и смотрела на эту пару. И вдруг страшная ревность охватила Мелиссу. Даже если Доминик распутен, – а в этом нет сомнения, – он все равно ее муж, единственный мужчина, так глубоко затронувший ее чувства, и она не собирается позволить Деборе Боуден вилять хвостом перед ним! Нет, решила она, сощурившись. Она не уступит его никакой другой женщине! Тронув поводья и изобразив на лице веселую улыбку. Мелисса весело крикнула:
– О, Доминик! А вот и ты! Ты так опередил меня!
Подъехав к явно растерявшейся паре, Мелисса снисходительно улыбнулась, глядя на них сверху вниз, изображая, что находит вполне естественным, что ее муж на следующий день после свадьбы обнимается с другой женщиной.
– Привет, леди Боуден. Как дела? Сказать, кто из двух смутился больше, трудно. Конечно, Доминик понимал, что он бы повел себя иначе, застав Мелиссу в столь компрометирующей ситуации. А насчет леди Боуден сказать трудно, что было у нее в голове. Ее глаза бесхитростно и невинно взирали на Мелиссу, дрожащая легкая улыбка скривила ротик.
– О, мисс Сеймур, – начала Дебора, но потом поправилась:
– О нет. Теперь уже миссис Слэйд. Как глупо с моей стороны забыть. – Не спеша, Дебора убрала руки с шеи Доминика и отступила от него. Поправив и без того безупречную, без единой морщинки юбку, она пробормотала:
– Не ругайте меня за то, что я выплакалась на плече Доминика. Мы ведь старые друзья. А от привычек так трудно отказываться. Я уверена, вы это понимаете.
Улыбнувшись, Мелисса сладким голосом сказала:
– Конечно, я не хочу вставать между старыми друзьями.
Подавив улыбку, Доминик отвернулся. Его сердце невольно забилось. Хотя его молодая жена вела себя спокойно по отношению к нему, но воинственный блеск в этих невыносимо ярких топазовых глазах указывал на то, что она явно ревнует и готова сражаться за него. Сначала, увидев Мелиссу, он растерялся, – ведь объяснить, насколько невинна была эта сцена с Деборой, было бы весьма непросто; но теперь Доминик был не прочь свернуть шею этой прилипшей к нему леди Боуден. Вежливость Мелиссы, ее сдержанность произвели на него впечатление. Он восхищался и красотой, и осанкой, и очарованием молодой жены и подсознательно испытывал радость от того, что она ревнует. Если бы она была равнодушна к нему, как уверяла, зачем бы ей ревновать, увидев его в объятиях другой. А если она и впрямь ревнует, то сколько радостей сулит это ему в будущем…
С трудом удерживаясь от счастливой улыбки, в глубине души Доминик благодарил Дебору, спровоцировавшую эту сцену, и подошел к Мелиссе.
Положив свою теплую руку на ее, он крепко взял под уздцы лошадь и сказал:
– Великодушно с твоей стороны быть такой терпимой. – Насмешка появилась в его серых глазах. – Большинство женщин не смогли бы проявить столько понимания… Но, похоже, тебя это даже не волнует? Правда? « Мелисса нежно улыбнулась супругу, изо всех сил пытаясь сдержать желание сказать, что на самом деле она думает о его поведении, и процедила сквозь красивые белые зубы:
– Если бы ты был более осмотрителен, мой дорогой… – Мелисса бросила быстрый взгляд на Дебору, с интересом прислушивающуюся к ее словам, – ты мог бы воспользоваться всеми шлюхами в окрестностях. – И, кинув на него многообещающий взгляд, она яростно стегнула лошадь и умчалась. Ее платье полоскалось по ветру, словно парус, когда она неслась со скоростью, на которой нетрудно было свернуть шею.
Доминик зачарованно смотрел ей вслед, пока она ни скрылась за поворотом. Мелисса была неотразима. Кружева, раздуваемые ветром, и обнажившиеся стройные щиколотки добавляли к ее красоте шарма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111