То, что она спряталась, еще можно понять: он и сам залез бы под кровать, если бы услышал, как кто-то забирается в окно. Возможно, есть какое-то рациональное объяснение – вряд ли, конечно, оно ему понравится, – но он, как ни пытался, не мог придумать другой причины, почему Изабел оказалась в спальне Уитли… От ревности у него скрутило внутренности. Он повернулся в седле и прожег ее гневным взглядом:
– Вы с Уитли любовники?
Изабел окаменела.
– Да как вы смеете! – воскликнула она, вне себя от ярости, что он вообразил такое. Задиристо вздернув подбородок, она добавила с горячностью: – Вы наглым образом оскорбляете меня!
– Вы моя невеста, и я только что обнаружил вас в спальне другого мужчины, – едко ответил Маркус. – Думаю, я имею право получить объяснения.
– И как вы думаете, что я там делала? – выпалила она, слишком злая, чтобы следить за своим языком. – Ждала Уитли? Думаете, мы любовники? И что вы намерены с этим делать? – Ненавидя саму себя, она скривила губы в мерзкую улыбочку и промурлыкала: – Конечно, если такая ситуация вас не устраивает, вы можете разорвать помолвку.
– О, вам бы очень этого хотелось. Не так ли?
– Конечно! Я никогда не хотела выходить за вас!
Взбешенный до крайности, Маркус сделал то, чего никто из них не ожидал: сгреб Изабел в охапку. Вытащил из седла и перетащил на свою лошадь. Тяжело дыша и удерживая ее извивающееся тело прямо перед собой, он прорычал:
– Слушай меня, женщина: ты моя! Я не намерен тебя ни с кем делить, и, Бог свидетель, мы поженимся! – сказал он и впился губами в ее рот так, будто хотел поставить на ней печать своей власти.
Это не был сладостный поцелуй нежных влюбленных, он полнился злостью, отчаянием и темной страстью, которая сильнее разума. Маркус целовал ее так, как никогда не целовал ни одну женщину. Он требовал, чтобы она ответила ему, почувствовала те же первобытные порывы, что терзали все его существо. И она ответила. После первых мгновений потрясения Изабел уже не искала пути к бегству – она напряглась как струна и прижалась к нему, ее губы были так же настойчивы и жадны, как его. Она вцепилась ему в плечи так, словно говорила: «Я никогда тебя не отпущу». Она желала этого. Она желала его.
Ослепленный вожделением, Маркус утратил себя, растворился в пьянящей сладости ее рта. Все стало не важно, кроме женщины, которую он держал в объятиях, и ее ответной страсти. Он накрыл рукой ее грудь, ощутил в ладони упругую тяжесть – Изабел застонала от наслаждения, и желание прошло сквозь него горячей волной.
И вдруг все кончилось. Его конь фыркнул и поднял голову. Придя в себя, Маркус оторвался от Изабел и вгляделся в темноту. Кто-то приближался к ним.
Проклиная себя и свою куда-то подевавшуюся осторожность, он пересадил Изабел на ее лошадь. В лунном свете, струившемся сквозь кроны деревьев, он увидел, что ее кепка съехала набок и пряди волос выбились из-под нее и теперь обрамляли лицо Изабел. Она чувствовала то же возбуждение, что и он, ее глаза обещали наслаждения, приоткрытые губы словно ждали поцелуя. Тяжело дыша, они смотрели друг на друга, и воздух между ними сделался густым от вожделения. Маркуса несколько утешило то, что его страсть небезответна.
Неподалеку звякнула уздечка. Он отвлекся от Изабел и посмотрел в сторону, откуда раздался звук, силясь привести мысли в порядок. Ночной ветерок донес тихий свист – условный знак, о котором они с Джеком сговорились заранее. К ним медленно ехал Джек. Как, черт подери, объяснить ему все про Изабел и… Черт, черт, черт! Если Джек косо посмотрит на нее или хоть слово скажет об этом вечере, придется его просто застрелить. А не хотелось бы.
Поняв, что Маркус отвлекся, Изабел огляделась, отчаянно надеясь, что выход найдется сам собой. Она заметила свободно болтающиеся поводья своей лошади и ахнула. Пока они с Маркусом целовались, поводья упали… С гулко бьющимся сердцем Изабел наклонилась и подобрала их. Мысли скакали как угорелые – она обдумывала следующий шаг. Она не трусиха, и ее всегда мало волновали тонкости и нюансы светских приличий, но даже она понимала, что встреча с кузеном Маркуса сейчас, когда она одета как мальчишка и скорее всего выехала из дома одна после наступления темноты, – эта встреча не принесет ей ничего хорошего. Слишком многие вопросы требуют ответа – а ответить она не может. Собравшись с духом и вдохнув поглубже, она пришпорила лошадь. Та испуганно дернулась и, подгоняемая Изабел, помчалась вперед сквозь лес. Выехав из леса, Изабел пустила ее в галоп. Грива и хвост развевались на ветру. В считанные секунды конюшни, гостиница и Маркус остались позади, и единственные звуки, которые она слышала, – это топот копыт по дороге и отчаянный стук собственного сердца.
Маркус выругался сквозь зубы и пустился вдогонку, но почти тотчас понял, что, поймав Изабел, создаст только больше проблем, и придержал коня, позволяя ей скрыться. Черт бы ее побрал! На этот раз она победила, но следующий бой будет за ним.
Джек выехал из темноты. От него не укрылся поднятый Изабел и ее лошадью шум. Он осторожно приблизился к Маркусу и указал взглядом в направлении, где утихал топот:
– Какие-то проблемы?
Маркус скрипнул зубами:
– Ничего такого, с чем я не мог бы справиться.
Джек изогнул бровь, но больше ничего не сказал. Бок о бок они выехали на дорогу.
– Нашли что-нибудь интересное? – спросил Джек.
Маркус покачал головой:
– Ничего. – В его голосе слышалось разочарование. – И не спрашивайте: я осмотрел его каблуки и чемоданы на предмет второго дна. – Он скривился. – У этого мошенника полным-полно дорогих безделушек, часов и моноклей хватит, чтобы открыть лавку на Бонд-стрит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98