В этот момент у него руки ныли от желания обнять ее и заверить, что, с чем бы она ни столкнулась, она не одна.
Маркус разозлился сам на себя: ну надо же, как легко ей удалось сбить его с цели, – и прорычал:
– Я жду, Изабел. Что вы делали вчера вечером в номере Уитли?
Она вздернула подбородок и гневно ответила:
– Позвольте вам напомнить, что я больше не ваша подопечная, и незачем разговаривать со мной как с заблудшим чадом!
– Я не думал о вас как о моей подопечной – или ребенке – уже очень давно. – Он подвел коня к успокоившейся лошадке Изабел и нежно коснулся ее руки. – Изабел, рано или поздно вам придется мне все рассказать.
Она молчала.
– Милая моя, что бы это ни было, вряд ли это так ужасно. Уверен, мы вдвоем справимся с этой проблемой. Полагаю, вы не сделали ничего столь постыдного, о чем бы не могли мне теперь рассказать.
Она не мигая смотрела прямо перед собой и боролась с порывом разрыдаться, разрыдаться глупо и совершенно по-женски, только от доброты его голоса. Будь он проклят! Нет чтобы метаться в ярости и браниться, как метался бы и бранился любой приличный человек на его месте, столкнувшись с подобной ситуацией. Но нет, ему надо быть понимающим! Он обошел все ее защиты, ей теперь еще труднее сопротивляться его настойчивости. Ей хотелось броситься ему на грудь и излить душу, рассказать все. Он был бы потрясен, шокирован, может быть, разочарован, но он не бросил бы ее. Эта мысль на мгновение успокоила Изабел, но она сделала глубокий вздох и отогнала от себя предательские желания, которые способны ее погубить. Она стиснула зубы. Она не должна впутывать его в эту историю еще больше, не должна. Для его же блага. Но она понимала, что он не отступится, пока не получит ответа. Хотя бы какого-то. Маркус Шербрук не оставит ее в покое, пока она что-нибудь ему не расскажет.
Она улыбнулась уголком рта. Сказать про Маркуса «упрямый» – это значит ничего не сказать. Сможет ли она рассказать ему, зачем пробралась в комнату Уитли, не создав еще больше проблем? Посмеет ли?
Она встретилась с ним взглядом. Он смотрел на нее твердо. Все дело в доверии… а она доверяет Маркусу Шербруку больше, чем кому бы то ни было. Даже если он дубинноголовый упрямец.
И она поспешно, пока не передумала, проговорила:
– Вы должны понять: Уитли не друг мне. Он желает мне зла.
Что-то темное и опасное шевельнулось на дне его глаз, и Изабел порадовалась, что не она тому причиной.
– Это я и сам понял, – холодно сказал Маркус.
– У него есть кое-что на меня, – выпалила она. – Я пошла к нему в номер, чтобы найти это.
– Правда?
Она скривилась:
– Ну ладно, я влезла в окно за пятнадцать минут до вас, а потом появились вы, и мне пришлось прятаться под кроватью.
Он кивнул, как будто ее слова подтвердили что-то, что он знал и ранее.
– Что у него есть? И как это может навредить вам?
Она подняла на него обеспокоенные глаза:
– Не знаю. Я не знаю, ни что это такое, ни как он намерен использовать это против меня. Мне известно только, что что-то у него есть, и он говорит, что это оружие, которое меня уничтожит.
Маркус долго смотрел на нее.
– Что ж, – отрывисто сказал он, – тогда нам всего лишь нужно забрать это у него, правильно?
Глава 8
Изабел изумленно уставилась на него, не зная, плакать ей или смеяться.
– И это все, что вы можете сказать! «Нам всего лишь нужно забрать это у него»! Вы не намерены задать мне еще какие-то вопросы?
Он посмотрел на нее, и в серых глазах заиграла улыбка.
– А вы ответите?
Изабел отвернулась.
– Я не могу, – ответила она почти беззвучно и перевела на него печальный взгляд. – Но, Маркус, если бы я только могла… если бы я могла кому-то доверить… – Изабел сглотнула и послала ему жалкую улыбку. – Если бы я могла кому-то рассказать, я бы рассказала вам.
– Спасибо, – мрачно ответил Маркус. – Надеюсь, когда-нибудь вы все-таки расскажете мне?
Она вздохнула и кивнула:
– Да, когда-нибудь расскажу.
Ему пришлось удовольствоваться этим.
– Вы догадываетесь, что это? – задумчиво спросил он. – Что такого есть у Уитли? Опрометчиво написанное письмо? Дневник? Что?
– Я никогда в жизни не вела дневник. Помните, как тетка принуждала меня к этому? Говорила, что я пишу как курица лапой, но дневник поможет превратить мои каракули во что-то, что может прочитать нормальный человек. Поверьте, это точно не мой дневник. – На мгновение ее сердце сжалось от ужаса, она побледнела. – Но я не уверена насчет Хью. Вел ли дневник он?
Изабел мысленно вернулась в прошлое. Нет, она бы знала об этом. Хью не из тех людей, которые ведут дневники, напомнила она себе. Он слишком много времени и сил тратил на то, чтобы содержать в порядке счета Ост-Индской компании, чтобы еще марать бумагу записками о приземленном. Мысль о письме она тоже отвергла. Нет, это не может быть письмо.
Она взяла себя в руки и призналась:
– Я понятия не имею, что у него есть или что он думает, у него есть. Он не сказал ничего, что помогло бы определить это. – Она закусила губу. – В его вчерашней записке он сообщал, что у него есть какая-то моя вещь и что он согласен вернуть это за вознаграждение. Но что это такое – я понятия не имею. – Изабел глубоко вздохнула. – В моих интересах вернуть эту вещь себе.
Раздосадованный ее нежеланием довериться ему, Маркус пробормотал:
– Что ж, это нам очень поможет! – Он взглянул на нее. – Возможно, у него ничего нет. Может, он просто блефует.
– Я уже думала об этом. Однако я боюсь полагаться на удачу.
– И вы уверены, что не расскажете мне, почему он вообще вам угрожает? – Он напряженно всматривался в ее лицо.
Изабел покачала головой:
– Только когда у меня не будет выбора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98