Роджер пригнулся, но недостаточно быстро. Рукоятка угодила ему в лоб, отскочила и со звоном упала на дорогу. На момент он был оглушен и мог только стоять, слегка пошатываясь. Тем временем де Келюс снова отпрыгнул назад и быстро осмотрелся. Его взгляд упал на шпагу графа Люсьена, которая осталась лежать на обочине ярдах в пятнадцати. Бросившись туда, он подобрал ее.
К тому времени, когда Роджер оправился от удара по голове и смог возобновить атаку, де Келюс уже был готов к обороне. Снова в вечернем воздухе послышался лязг клинков. Но противники здорово утомились. Ни у одного из них не было шанса сбросить сюртуки и шарфы, и оба покрылись потом. Пыхтя и задыхаясь, в разорванной одежде, они упорно продолжали сражаться. С каждым выпадом их силы убывали, но никому не удавалось одержать верх.
Внезапно де Келюс предпринял отчаянное усилие покончить с противником. Атакуя Роджера, он высоко поднял шпагу и сделал выпад сверху. Это был прием, одинаково опасный для обоих противников, так как грудь того, кто его использовал, временно оставалась открытой, однако с его помощью графу удалось победить виконта де ла Тур д'Овернь несколько месяцев назад.
Но Роджер хорошо помнил рассказ виконта о том, как его ранили. Юноше представился шанс. Вместо попытки отразить удар, он сделал встречный выпад, почти опустившись на колени, собрав последние силы. Клинок де Келюса скользнул у него над головой, не причинив вреда, шпага Роджера пронзила сердце графа, выйдя из его спины на целых шесть дюймов.
Несколько секунд де Келюс стоял, выпучив глаза. Потом изо рта у него хлынула кровь, и он рухнул на землю с жутким сдавленным хрипом. Тело при падении вырвало шпагу из руки Роджера; он шагнул назад, зашатался, как пьяный, и тоже упал.
Изможденный до предела, Роджер лежал посреди дороги, судорожно глотая воздух; потом он смутно услышал чьи-то крики. Де ла Тур д'Овернь, переполненный возбуждением, подскакал к нему, шумно поздравляя его с победой. Послышался еще один голос, и Роджер, с трудом поднявшись на колени, увидел де Перигора, который, прихрамывая, направлялся к нему.
– Это чудо! – воскликнул аббат. – Ваш последний удар был поистине великолепен! К сожалению, я пропустил начало. Прежде чем я смог добраться до моей кареты, вы все исчезли, а мой болван кучер после развилки поехал по неверной дороге. Но у вас на лице кровь. Вы серьезно ранены?
– Нет, – пропыхтел Роджер. – Я отделался царапиной на плече и шишкой на лбу, когда он швырнул в меня рукояткой шпаги.
Аббат бросил взгляд на распростертое тело де Келюса.
– Больше ему не придется швыряться рукоятками, – мрачно заметил он. – Я оставил доктора в карете за поворотом дороги, так как чем меньше он будет знать, тем лучше. Если вам не нужна медицинская помощь, его звать бесполезно.
– Тем не менее я прошу вас это сделать, аббат, – вмешался виконт. – Люсьен де Рошамбо ранен и нуждается в помощи.
– Что?! – воскликнул де Перигор. – Он вмешался в поединок?
Роджер кивнул:
– Юный негодяй пытался ударить меня сзади. Но что гораздо хуже, пока я говорил с де Келюсом у дверцы кареты, он сорвал с меня маску и, как последний болван, прокричал мое имя и имя своей сестры. Теперь все известно. Не пройдет и часа, как слуги де Келюса перескажут эту историю половине Парижа.
– Sacre bleu! Значит, вопрос вашего возвращения к матери решился сам собой. Вы должны немедленно бежать! Садитесь на лошадь и скачите во весь опор!
Де ла Тур д'Овернь привел лошадь Роджера.
– Аббат прав, – сказал он. – Ваша жизнь зависит от расстояния, которое утром будет отделять вас от Парижа.
– Одну минуту, – пробормотал Роджер и, упершись ногой в труп де Келюса, начал извлекать из него свою шпагу.
Виконт обратился к де Перигору:
– Я велел отнести графа Люсьена в карету. Один из лакеев тоже ранен. Мне пришлось подстрелить его, чтобы заставить их остановиться. Разумнее всего оставить здесь вашего доктора заботиться о пострадавших и убираться отсюда как можно скорее. На вашем месте я бы временно куда-нибудь скрылся.
Аббат немного подумал.
– Нет, – сказал он, – в этом нет необходимости. Я видел только конец схватки, а передав месье де Келюсу вызов шевалье де Брука, ни в коей мере не могу отвечать за то, что за этим последовало. Но вы, mon cher виконт, совсем другое дело. Ранив одного из слуг и сыграв главную роль в остановке кареты, вы подлежите весьма серьезному обвинению.
– Я это знаю и намерен искать спасения в бегстве.
Вытащив шпагу, Роджер сел на лошадь и обратился к аббату:
– Теперь я вынужден проститься с вами. Сердечно благодарю вас за помощь в этом деле и буду молиться, чтобы вы из-за него не пострадали.
– Не бойтесь за меня, – улыбнулся де Перигор. – Чтобы сделать мою невиновность более очевидной, я намерен поехать в petit maison де Келюса и со скорбным видом подготовить его обитателей к встрече мертвого тела графа. Но ночь только началась, и прекрасная Олимпия не должна лишиться ужина. Я отвезу ее в Пасси в моей карете и сделаю все от меня зависящее, чтобы утешить ее в горе – потере богатого любовника.
Роджер не смог удержаться от смеха:
– Вы неисправимы, аббат. Если ваша жажда удовольствий не ослабеет, мы, возможно, еще побеседуем с вами об этой ночи за бутылкой доброго вина.
– Непременно, mon ami. Если будет издан приказ, препятствующий вашему возвращению, я разыщу вас, когда поеду в Англию. А пока что прошу передать от меня привет лорду и леди Грей и мистеру Питту, если вы его увидите. Воспользуйтесь также случаем, чтобы навестить вашего дядю, и скажите милорду Килдонену, чтобы он сообщил мне новости о вас, когда в следующий раз будет в Париже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180