Мол был сооружен из восьмидесяти массивных конических контейнеров, набитых камнями, близко прилегающих друг к другу и стоящих по двенадцать тысяч луидоров каждый. По завершении строительства, планировавшемся через восемь лет, мол должен был укрывать не менее сотни линейных кораблей. Впоследствии предполагалось соорудить на возвышенности за портом огромную наблюдательную вышку, откуда в подзорную трубу можно будет разглядывать побережье Англии, а в ясную погоду – держать под наблюдением британские эскадры, прибывающие или покидающие портсмутские рейды. Ясно, что подобные затраты могли быть предприняты только с одной целью – намерением Франции полностью контролировать Ла-Манш.
Так как Роджер продолжал проводить два вечера в неделю занимаясь с Брошаром, он воспользовался случаем и спросил, почему, несмотря на мирный договор и плачевное финансовое положение, Франция несет такие чудовищные расходы на подготовку к очередной войне.
Брошар пожал широкими плечами:
– Хотя говорят, что. король желает мира, но каждые несколько франков, которые ему удается наскрести, он тратит на строительство военных кораблей. Все дело в том, что король слаб и безволен, поэтому легко склоняется на сторону каждого, с кем говорит. Сегодня он поддерживает месье де Верженна, министра иностранных дел, стремящегося к взаимопониманию с Англией; завтра – месье де Кастри и месье де Сегюра, военного министра, которые, естественно, желают использовать на практике свои опасные игрушки. Версальский мир предусматривал, что в течение года Франция и Англия заключат торговое соглашение. Это явилось бы благом для обеих стран, так как уменьшило бы чудовищные долги, благодаря торговле друг с другом. Если бы договор был заключен, партия мира одержала бы победу. Но аристократы рассматривают войну как приятное развлечение, где они могут добыть себе славу и богатство. Другие, вроде нашего клиента маркиза де Рошамбо, считают, что Франция должна властвовать над миром, и проводят жизнь за интригами с целью поссорить нас с какой-нибудь страной, надеясь прибавить кусок территории под знамя с лилиями. Но не заблуждайтесь – если они вовлекут нас в очередной конфликт в течение ближайших десяти лет, Франция превратится в банкрота.
Идея заняться шпионажем в пользу своей страны никогда не приходила в голову Роджеру, а выдать случайно добытую военную тайну Франции, оказавшей ему гостеприимство, было бы низостью. Тем не менее, подумав как следует, Роджер решил, что, поскольку шербурский проект является пистолетом, нацеленным в самое сердце Англии, он не может оставаться спокойным, покуда его страна пребывает в неведении, поэтому написал обо всем матери, сообщив все подробности, которые смог узнать, и прося передать сведения отцу для информации лордов Адмиралтейства.
Сам того не зная, Роджер достиг успеха, ради которого профессиональный шпион не остановился бы перед убийством. Его мать сообщила о получении письма, а неделей позже он, к своему огромному удивлению, получил от отца краткую записку, которая гласила:
«Я не могу простить тебе оскорбление, которое ты нанес мне лично, и намеренное разрушение всех моих надежд в отношении тебя. Тем не менее я доволен, что ты не пал так низко, чтобы забыть о своем долге англичанина. Лорды Адмиралтейства были весьма довольны твоей информацией и велели мне передать тебе благодарность, что я и делаю. Могу добавить, что подобные сведения будут и в дальнейшем приниматься с признательностью, но, так как я, возможно, буду отсутствовать, отправившись на инспекцию, было бы лучше, чтобы ты писал некоему Гилберту Максвеллу, эсквайру, по адресу: Вестминстер, Ворота Королевы Анны, 1. Твое имя ему уже известно».
Роджеру стало ясно, что отец ни за что не написал бы ему, если бы не распоряжение лордов Адмиралтейства, и, так как он не располагал другой интересной информацией, дело можно было считать закрытым.
Лето сменилось осенью, но единственным изменением в жизни Роджера было то, что он прекратил чтение стихов со светлокудрой Луизой и вновь занялся танцами, на этот раз с брюнеткой по имени Женевьева Буланже. Но теперь Роджер ожидал возвращения Атенаис из поместья, и каждый новый день увеличивал его надежду вновь увидеть свою маленькую богиню.
В октябре вся Европа была охвачена страхом перед войной по вине брата Марии Антуанетты, австрийского императора Иосифа II , обнаружившего воинственные намерения в отношении Голландии. Газеты были полны противоречивых сообщений о причинах ссоры, поэтому Роджер, как всегда в подобных случаях, обратился за разъяснениями к всеведущему Брошару.
– Все дело в антверпенском порту, – ответил Брошар. – Давным-давно, после того как голландцы восстали против испанского владычества и обрели независимость в виде Соединенных провинций, мюнстерский договор даровал им землю по обоим берегам устья реки Шельды, а за испанцами оставил город Антверпен. Должным образом Антверпен и бельгийские Нидерланды перешли от Испании к Австрии и, как вам известно, все еще остаются частью империи Иосифа II, хотя отделены от основной ее части многочисленными германскими княжествами. Голландия построила форты по обеим сторонам устья реки и уже много лет берет жуткие пошлины со всех торговых судов, плывущих в антверпенский порт или выходящих оттуда в море. Короче говоря, они обложили налогом всю морскую торговлю австрийских Нидерландов, и в результате Антверпен – один из величайших городов Европы – превратился в захолустье с сорока тысячами душ населения, двенадцать тысяч из которых, как говорят, уже просят милостыню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180