– А я знаю. Никакой закон не остановит этого человека, если он решит похитить моего сына. Вы дали мне обещание – и вы ведь сдержите его? Вы ведь не попытаетесь ничего предпринимать в отношении Робби без моего ведома?
Несколько мгновений Марк Хэпберн молча смотрел на нее, потом ответил:
– Не попытаюсь, хотя нахожу ситуацию крайне неприятной. Я подвергаю вас серьезной опасности… Вы имеете в виду… – он поколебался, – что о моем сегодняшнем визите будет доложено Президенту?
– Конечно. Но старые друзья семьи допускаются к Робби. Полагаю, вы достаточно хорошо осведомлены о моей жизни, чтобы сойти за старого друга?
– Да, – сказал Марк Хэпберн. – Можете считать меня своим старым другом…
6
В комнате, где Обладатель Феноменальной Памяти спокойно работал над странным произведением искусства, послышался отдаленный звонок, и янтарно-желтый свет погас.
– Последний рапорт от номера, ответственного за охрану Третьей базы, – раздался ненавистный повелительный голос.
– Рапорт поступил в пять часов пятнадцать минут. Полиция стягивает большие силы. Доступ китайцев к районам один, два и три запрещен. Личность агента до сих пор не установлена. Несколько детективов и федеральных агентов с полудня заходили в заведение By Кинга. Конец донесения от номера Сорок Первого.
Последовало несколько мгновений молчания. Обладатель Феноменальной Памяти прикурил в темноте новую сигарету от окурка старой.
– Последний рапорт от номера, ответственного за Айлин Брион, – приказал голос.
– Поступил в четыре часа сорок пять минут. Бородатый человек в очках и пальто с меховым воротником – на вид приблизительно лет тридцати пяти – прибыл вместе с ней в апартаменты в три часа двадцать девять минут. Оставался там в течение часа. По выходе оттуда пешком направился к «Гранд-Сентраль». Там оперативники потеряли его в толпе. Конец донесения от номера Тридцать Девять.
– В высшей степени неудовлетворительная работа. Последний рапорт из «Регал-Атениэн».
– К настоящему времени поступил только один, в пять часов десять минут вечера. В связи с долгим отсутствием федеральных агентов Хэпберна и Смита у номера возникло предположение…
– Предположение – это не рапорт, – резко произнес гортанный голос. – Какой именно номер у этого наблюдателя?
Последовала короткая пауза.
– Подключите записывающее устройство к телефонам, – приказал затем властный голос. – Вы свободны на четыре часа.
Комнату вновь залил янтарно-желтый свет. Трагическим жестом откинув со лба гриву белоснежных волос, скульптор подсоединил к телефонам диктофон, который во время его отсутствия записывал поступающие сообщения. Ни один звонок не раздался, пока Обладатель Феноменальной Памяти любовно собирал свои инструменты, составляющие единственную радость его одинокой жизни.
Взяв незаконченную работу, он вышел через потайную дверь и спустился в неприбранную комнату, которой ограничивалось пространство его существования.
Старик распахнул настежь французские окна и вышел на балкон.
Закатное солнце в безоблачном небе бросало странные красные отсветы и багровые блики на невообразимые каменные здания, расцвечивало алым гладь далеких вод, и в фантастическом вечернем освещении Нью-Йорк представал в совершенно новом, неузнаваемом виде – даже для усталого взора человека, так часто взиравшего с высоты на город.
Поставив глиняную голову на стол, скульптор взял с подоконника фотографию крохотного цветного портрета – той самой модели, которую он постоянно пытался воспроизвести в глине.
7
Марк Хэпберн прекрасно сознавал, что за ним следят от самых дверей дома, где жила Мойя Эдер с маленьким сыном – пленником всемогущего Президента, – и испытал почти безумный восторг, оторвавшись от своих преследователей на большой железнодорожной станции.
Двоих соглядатаев Хэпберн заметил, едва спустившись по ступенькам на тротуар. Он понимал: счастье Мойи и, возможно, жизнь Робби зависят от того, насколько хорошо удастся ему роль старого друга семьи.
Кроме того, Марк любой ценой старался подавить растущий в глубине его души страх – почти суеверный – перед силой доктора Фу Манчи. И даже небольшая победа над агентами этого зловещего невидимого существа помогла ему частично преодолеть чувство собственной неполноценности перед противником. Он оторвался от своих преследователей – обычных уголовников на вид – без особого труда.
В условленном месте Хэпберна ждал грузовик с фургоном. В фургоне капитан переоделся в голубой комбинезон и скоро вошел через служебный вход «Регал-Атениэн» в надвинутой на глаза форменной фуражке и с упакованной корзиной под мышкой.
Убийство Синей Бороды отодвинуло на задний план новости о смерти Блонди Ханна – полубога уголовного мира – и Мухи Карло, знаменитого вора. Имя Харвея Брэгга не сходило с газетных страниц. Смерть этого человека произвела большую сенсацию, чем вся его жизнь. Тысячи людей выстраивались вдоль железной дороги, по которой двигался траурный поезд, дабы отдать последнюю дань уважения покойному.
Марк Хэпберн перестал задаваться вопросом, какую роль играет убийство Брэгга в планах извращенного гения, жаждущего править Америкой. Он пребывал в состоянии счастливого возбуждения, ибо увидел подлинную нежность во взоре Мойи Эдер, – и с чувством вины сознавал, что, вероятно, не выполнил своего долга перед правительством и даже не знал теперь, в чем вообще этот долг заключается. Но когда Фей с бесстрастным лицом открыл ему дверь номера, Хэпберн почувствовал еще большее возбуждение – поскольку сегодня Найланд Смит собирался предпринять отчаянную попытку схватить хоть кого-нибудь из жестоких заговорщиков – возможно, даже самого хозяина, – в их подземном логовище.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82