Пока я регистрировалась, мне пожелала удачи Линда Макнелли, секретарь во второй группе подготовительного класса.
— Почему ты так нервничаешь? — спросила она. — Ты просто зеленая.
— Мой отец здесь, — ответила я, надевая нарукавную повязку. — Терпеть не могу выставляться, когда он где-нибудь поблизости. Знаю, что это глупо, но при нем меня всю трясет.
— Расслабься, — посоветовала она. — Запомни: это всего-навсего собачья выставка.
Всего-навсего день Страшного суда.
Я перездоровалась с массой другого народа («послушники» — свои люди) и почувствовала себя лучше. Во мне даже взыграла гордость — ведь Рауди выглядит на все сто, — и я уже была рада, что являюсь частью происходящего. А отец пусть себе смотрит.
На обратном пути в поисках Фейс и Рауди я заметила то, на что раньше не обратила внимания. Оказывается, Сиси пристроилась рядом с целой компанией других владельцев пойнтеров. Отчасти из воспоминаний о прежних демонстрационных выставках, на которых всем собакам одной породы отводилось определенное место, отчасти потому, что они знакомы друг с другом, люди стараются устроиться поближе к тем, кто выставляет собак той же породы. Но Сиси и Мими? По узкому проходу между клетями и груминговыми столами я направилась к ним. Я хотела поздороваться с Мими и подумала, что неплохо будет заодно пожелать успеха и Сиси, тем более что Рауди поблизости не было. Я зарабатываю на жизнь, да, собственно, и живу в мире собак, и мне вовсе не нужны враги.
Я видела Мими Николз всего во второй раз и тем не менее уже успела понять, что она шествует по жизни в окружении слуг: они идут перед ней, они ей сопутствуют, они за ней следуют. Рядом с ней, для того чтобы в буквальном смысле защитить ее или поддержать, если она вдруг упадет, стоял тот самый дюжий парень, который сопровождал ее после нашего собрания. Его руки были уложены на груди, лицо совершенно бесстрастно и невозмутимо. На Мими был бежевый костюм из чего-то вроде шелка-сырца или чесучи. Этот материал напоминал ткань из волокна рами. Даже в ярком утреннем свете на ее лице невозможно было разглядеть ни одной морщинки, ни одной четкой линии, хотя голос ее звучал оживленно. Она разговаривала с Либби Ноулз, которая, как всегда, выглядела молодой (двадцать пять?), сильной и, если вы любите ротвейлеров, красивой. У нее было мускулистое, плотное и сильное тело, прямые черные волосы, смуглая кожа и массивное лицо с таким же нетерпеливым, энергичным выражением, как у роти. Уже не в первый раз я поборола искушение подойти к ней и сказать: «Эй, Либби, тебе никогда не говорили, что ты как две капли воды похожа на ротвейлера?»
Вместо этого я направилась к Мими. В руке она держала выставочный поводок, на котором гарцевал пойнтер, способный составить серьезную конкуренцию Максу: холеная собака с лоснящейся шерстью, большими коричневыми пятнами на плечах и белым туловищем с разбросанными по нему коричневыми пятнышками, которые называются «крапом». Было бы правильно назвать его бело-коричневым в крапинку, но это некрасиво звучит, он же был на редкость красив — просто великолепен.
— Невероятный пес, — сказала я.
Нисколько не натягивая поводок, он стоял в горделивой позе с высоко поднятой головой.
— Благодарю вас, — дружелюбным тоном проговорила Мими. — Холли Винтер из Кембриджского клуба дрессировки собак.
Вот видите! Никакая она не собачница. Меня по имени знает, а если бы встретила Рауди, то, как его зовут, наверняка бы не вспомнила.
Либби — вот уж кто настоящая собачница — сказала:
— Привет. Это Саншайн, правда, он солнышко? — Она кивнула головой на пойнтера и улыбнулась. — А где Рауди?
Как и Фейс, Либби принарядилась для работы. Даже натянула тонкие пластиковые перчатки, чтобы не испортить маникюр. Я, конечно, тоже приоделась: профессионально выглаженная белая блузка, черный хлопчатобумажный свитер без следов собачьих когтей, джинсовая юбка и новехонькие кроссовки «Рибок» в пандан к обработанным белым тальком лапам Рауди.
— Он с Фейс Барлоу, — ответила я. — Она водит его на экстерьерном ринге. Послушанием в подготовительном классе займусь с ним сама.
— Желаю удачи, — сказала Либби, затем перестала складывать в сумку щетки, ножницы, спреи и прочие принадлежности для ухода за собакой и, повернувшись к Мими, добавила: — Испытания по второй группе подготовительного класса предназначены для тех, у кого предыдущая собака получила СТ. Раньше Холли держала золотистых ретриверов.
От меня не укрылся скрытый смысл этого объяснения, сводившийся к тому, что если бы я всегда держала аляскинских маламутов, то всю жизнь потратила бы на то, чтобы получить звание по первой группе подготовительного класса.
— Это второе звание? — спросила Мими.
— Второе?
— СТ — второе звание по послушанию?
— О нет, первое, — ответила я. — СТ — первое звание по курсу общей дрессировки. Всего существует три класса или, точнее, три ступени: подготовительный, открытый и рабочий. В каждом классе есть свое звание — СТ, ОСТ и СП. Так было с самого начала, так есть и так будет всегда.
— Собака-Товарищ, — присовокупила Либби, — Отличная Собака-Товарищ и Собака-Помощник.
Когда просто богатые люди вроде врачей и адвокатов решают завести выставочных собак, они читают самые разнообразные пособия и притворяются, будто знают, о чем говорят. Но только не Мими. Она даже не попыталась сделать вид, что во всем этом разбирается, и прилюдные наставления Либби ее ничуть не смутили.
— Сколько «ног» вы получили? — спросила меня Либби.
Еще несколько таких вопросов, и лицо Мими обрело бы былую подвижность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61