Возможно, то был лишь ее комментарий по поводу погоды, но слова эти довольно долго не выходили у меня из головы. Я ввела Рауди в дом, заперла его в спальне, сняла мокрое пончо, схватила фонарь и вернулась к Клайду, который тем временем успел заползти в клеть.
— Эй, это я! — сказала я ему. — Давай-ка выбираться отсюда.
Он не вышел из клети, и мне что-то подсказало не просовывать в нее руку. Это была довольно большая металлическая клеть, и дверь в нее оставалась полуоткрытой.
— Клайд, пойдем. Все уже позади. Теперь все в порядке. Ведь это я тебя вызволила. Помнишь? Пойдем домой, и я как следует тебя осмотрю. Пойдем. Хороший мальчик. Ты ведь меня знаешь. Пойдем.
Увидев мою руку на двери клети, он поднял верхнюю губу, обнажив белые зубы, раза в два крупнее, чем у Рауди.
— Ну в чем дело, парень?
Он снова поднял губу.
— Господи, ну зарычи же на меня, — попросила я.
Клайд стал медленно толкать дверь в мою сторону. Его глаза расширились от страха. Скрежет зубов — вот единственный звук, который он издал. Я закрыла дверь клети на задвижку и оставила его в «бронко».
— Бак? Клайд у меня, — через несколько минут говорила я в телефонную трубку. — Ты был прав. Его украли.
Рассказав о событиях минувшего вечера и дав излишне оптимистический отчет о состоянии Клайда, я сделала то, что следовало сделать раньше. Я поблагодарила отца за «Ледисмит». И впервые не напомнила про то, что в Массачусетсе очень строг закон, регламентирующий владение оружием. Реджи Нокс и Дэвид Шейн, наверное, уже напомнили об этом кембриджской полиции. По закону штата владение огнестрельным оружием без специального разрешения карается тюремным заключением сроком до одного года. Мало того, закон запрещает брать в тюрьму собаку. Мои прежние правонарушения сводились к неправильной парковке и несвоевременной оплате штрафов, но я знала, что закон обязателен к исполнению и даже бегство в Мэн мне не поможет. Это вам не Аргентина. Что такого совершил Рауди, чтобы его наказывали принудительным расставанием со мной? Злые и добрые, праведные и неправедные. Дэвид Шейн и Реджи Нокс живы. Грувер мертв. Эд Николз, Остин. Глупышка Сиси. И бедная Леди.
Но при всем том я в последний раз видела Стива Делани, когда он захлопнул дверцу своего фургона, набитого клетями со спасенными собаками. Он ни о чем меня не спрашивал. Просто забрал собак. Наверное, домой. Я даже не поблагодарила его. Не ему в голову пришло усыпить Леди, напомнила я себе. Это его работа, точнее, та ее часть, которую он очень не любит. Но он ее выполнил. А мне еще оставалось все выяснить про удаление голосовых связок и про Клайда.
Кто добровольно согласится жить в квартире над ветеринарной клиникой, где приходится включать полотер, чтобы не слышать лая собак? Здесь дело не в плате за жилье, такой высокой в Кембридже. Дело в любви к собакам. Окна над клиникой были темными, но в первом этаже горел свет. Я постучала в дверь.
На нем был один из тех свободных зеленых халатов, в которых он обычно проводит операции и которые приглушают зелень его глаз. После дождя его волосы слегка вились. Наверное, копна завитушек на моей собственной голове делала меня похожей на помесь золотистого ретривера с пуделем.
— Ты ужасно выглядишь, — сказал он. — Входи.
В приемной с покрытым линолеумом полом стояла конторка регистратора, скамейки для посетителей, столик с аккуратными стопками «Собачьей Жизни» и «Кошачьей Радости», стеллаж с буклетами («Первая помощь животным», «Уход за стареющей собакой», «Болезни мочеиспускательных органов»), две полки с различными спреями, тальками, средствами от блох. На стене висели в рамах под стеклом четыре изображения терьеров, выполненные не слишком умелым пером: скотч-терьер, скай-терьер, эрдельтерьер и йоркширский терьер. Все они были плодом вдохновения матери Стива. В этой комнате всегда пахнет влажной шерстью, лизолем, невыветрившейся мочой, кровью, глазными мазями, ушными каплями, котами с загноившимися покусами, стареющими сеттерами, невоспитанными щенками — грустный запах жизни и смерти, который пугает большинство собак, кроме Рауди, ничего не имеющего против поцарапанного носа, если, конечно, я прижимаю его к себе и говорю, какой он хороший мальчик.
— Помнишь, о чем я тебя просил после истории с твоей кузиной Дженис? — спросил он.
— Я больше никогда так не сделаю. Кроме тебя, мне некому было позвонить. Наверное, я была не права. Возможно, та большая черная собака еще была жива.
— Холли, ради Бога. Это невозможно.
— Да. Кажется, я знаю, чей это был пес. Он принадлежал двоим ребятишкам в одной семье. Я встречалась с этой женщиной. Ее зовут Линда. Пожалуй, я ей не скажу. Что толку? Пусть думает, что он живет где-нибудь на ферме.
Он положил руку мне на плечо. Но мне не стало легче. Он убрал руку.
— А знаешь, у тебя большие неприятности, — сказал он.
— У тебя они тоже были. Со мной. Да-да, знаю. Я понимаю. Она ничего не почувствовала. Просто уснула. Вот и все.
— Кто?
— Леди, пойнтер. Та сука.
— Я говорю про твой револьвер, — сказал он.
— Да. Я об этом думала, но теперь уже ничего не поделаешь. Обращаться за разрешением слишком поздно. Я и забыла, что он у меня. Собиралась отвезти его в Мэн. Мне и в голову не приходило, что он может пригодиться. И на тебе. Что бы я без него делала? Была бы уже на том свете. Все то время, что я старалась разыскать Клайда, Реджи Нокс думал, что я его выслеживаю.
— Думал, что ты разыгрываешь из себя Нэнси Гру?
— Я никогда не читала Нэнси Гру, — сказала я. — Я читала Джека Лондона, Сетон-Томпсона. Ну да ладно, покажи мне собак, и давай решать, что с ними делать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61