Сперва впав в
недоумение при виде ночной вазы и кувшинарукомойника с мискою,- зачем столь
подробно воспроизводить предметную среду 18-го века? - я подумал затем, что
эти вещи более интимны и человечны, чем кран и унитаз, и превращают комнату
в некое замкнутое, уютное гнездо...
Ах, и с помощью димедрола или радедорма, героически добывавшихся мною в
обмен на антикварные книги, не выспался бы я дома так, как в этой свежей,
хрустящей постели! А какое было пробуждение - с атласным стеганым халатом,
разложенным на кресле, с колокольчиком у изголовья, звоном коего я вызвал
из-за дверей величаво поклонившегося лакея! Подойдя к полукруглому окну, он
привычным движением раздернул шторы - и в комнату хлынул свет погожего
утра!.. Туч и дождя как не бывало: под серо-голубым ласковым небом лежал
посреди двора тронутый желтизною газон с купами розовых кустов, окруженный
дорожкою из кирпича. Двор обнимали крылья дворца, с пристроенной к торцу
одного из них странной остроконечной башнею. Восторженно и жадно, будто
преподнесенный лично мне роскошный подарок, рассматривал я аллегорические
фигуры над фасадом. Что держит женщина, возлежащая слева - копье, что ли?..
Резко встав с постели, я зажмурился, ожидая прилива боли к затылку - рана
сделалась мучительно-привычной, давая себя знать при каждом неловком
движении... Но ничего не случилось. Затылок безмолвствовал. Я дотронулся:
шрам был на месте, но вел себя так, будто нарки пырнули меня недели две
назад...
Стесняясь принимать помощь от слуги, я все же был вынужден просить его
совета: столь непривычны были все крючки и застежки моей новой одежды. Но,
справившись, с удовольствием повертелся перед зеркалом: какого бравого,
видного молодца сделали из меня расшитый шелковыми узорами камзол, серый
кафтан с широкими, отделанными серебряной тесьмою отворотами; нарядное
жабо, короткие штаны до колен, белые чулки, башмаки на довольно высоком
каблуке, со стразовыми пряжками! Теперь и щетину можно было сбрить, никак
со всем прочим не сочетавшуюся, и надеть пудреный парик с буклями и косицею
в черном шелковом кошельке!..
Вторым чудом за это утро были показания дозиметра. Привычно выхватил я
его, сходя с крыльца на двор... Жалкие микрорентгены показывал счетчик, в
пределах естественного фона! То ли какой-нибудь благодетельный циклон
стащил из этих мест радиацию, то ли... других объяснений я тогда не
подобрал.
Завтрак был накрыт во дворце, в одной из столовых второго этажа. Легко
скользили лакеи, обнося нас фарфоровыми блюдами и соусниками, наливая из
графинов. Локоны на невинном затылке Елизаветы отражались в зеркале,
тянувшемся вдоль всей стены.
Она сидела в дымчато-розовом платье с низким вырезом - все оторочено
кружевами, по ее вкусу, на шее повязан легкий шарф. Порою мне казалось,
что, искоса поглядывая на меня, Елизавета ждет некоего моего начинания...
быть может, и смелого. Но для прочих сотрапезников, то есть Никиты с
Георгием и нескольких улыбчивых молодых людей в щегольских кафтанах, она
вела деловую беседу, вкратце излагая сюжет первой серии фильма.
Все записывается здесь, в настоящей старинной, отреставрированной на
средства "Астреи" барской усадьбе. Главный герой фильма, сын владельца
имения, с рождения записанный в гусарский полк, собирается отъезжать на
войну. Сестра юного офицера тайно влюблена в его наставника, обедневшего
дворянина-соседа; тот должен сопровождать своего питомца в армию.
Влюбленные договариваются обвенчаться перед отъездом, но крепостная девка,
наушница барыни, докладывает "маменьке" об их замысле. Дочь заперта и
рыдает, а с наставником имеет внушительную беседу сам помещик. Оскорбленный
дворянин вызывает вельможу на дуэль, но тот приказывает слугам выбросить
его вон, а при новом появлении - затравить собаками...
Влюбленных выручает недоросль, обожающий и сестру, и учителя. Девушку он
хитростью выпускает из заточения; в своей карете отвозит ее с избранником в
город, к подкупленному попу, который и венчает любящих. Затем сестра тайком
возвращается в имение, а брат с наставником выезжают к действующей армии...
Сия, по-моему, достаточно литературная и банальная история, похожая на
рассудочно-фальшивые, многолетней давности телесериалы о гардемаринах,
великолепно костюмирована, снабжена первоклассным реквизитом и записывается
десятками особых крошечных видеокамер, которые, как правило, актерам не
видны; используется новейшая, тонкая, словно паутина, пленка. Камера может
быть скрыта в шандале, в кроне дерева, в гриве коня; затем сотни пленок
будут смонтированы с помощью суперкомпьютера. Пишется и эта сцена за
завтраком, хотя наш разговор не войдет в фонограмму...
Я был немало удивлен тем, сколь внезапно и круто изменилось мое отношение
к питью. Графинов на столе толпилось множество, с водкою и винами, с
зазывно пахнувшими настойками; лакеи подливали по первому знаку, да и
Никита дразнил, то и дело поднимая в мою сторону бокал, моргая глазом и
подергивая усом. Но я лишь отпивал малыми глотками, и никакая сила не
заставила бы меня набраться рядом с Елизаветою.
После завтрака она подарила мне долгий зовущий взгляд. Взволнованный, я
последовал было за нею, но Обольянинов дружески придержал меня и заявил,
что админгруппа будет сейчас заниматься "прескучными делами", а я могу
отдыхать...
Не без досады я вернулся в свою комнату, стащил кафтан и устроился в
кресле на балконе, благо царила августовская теплынь. Лакей подал мне на
изящном подносе пачку газет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28