— Мы просим извинения. Но ничего нельзя было поделать. Мы говорили о полуночи, но наши планы внезапно изменились, потому что представился лучший шанс… Что Кихидзи? Что он сказал?
— Он посмеялся над нашим нетерпением и, кажется, подумал, что ничего не может сделать, кроме как поддержать наши планы.
— Значит, он согласен с нами?
— Но в таком случае предложил ли Кихидзи какие-нибудь идеи или же утверждал, что все еще слишком рано говорить, в чем они заключаются. Что он сказал, Конно-мару?
Небо начало светлеть, сквозь маленькое окошко хижины проник слабый свет.
Гэндзи внимательно вслушивались в то, что говорил Конно-мару.
— Кихидзи сейчас поддерживает нас больше, чем когда-либо раньше, но у него есть кое-какие условия. Он говорит, что не может отвечать за жизнь Усиваки, если мы не примем его условий.
— В чем они?
— Он будет отвечать только за безопасность Усиваки. Вы же, говорит он, должны заботиться о себе сами.
— Как! Он хочет, чтобы мы покинули Усиваку?
— Да, он говорит, что от этого зависит безопасность нашего господина.
— Как так?
— Здесь никто не знает, кто вы. Люди принимают вас за демонов Тэнгу, но если вы пройдете с Усивакой, то, как считает Кихидзи, этого будет достаточно, чтобы подвергнуть его жизнь опасности, да и свои жизни тоже.
— Конно-мару, а вы считаете, что он прав?
— Да. Вы свою роль сыграли. Теперь, когда Усивака ушел с горы Курама, вам больше ничего не остается, как оставить его и скрыться.
— А что будет с Усивакой?
— Обо всем остальном позаботится Кихидзи.
— Можем ли мы доверять ему?
— Если что-то пойдет не так, Кихидзи первым заплатит за это — причем своей жизнью. Мало толку продолжать подобные разговоры. Единственное, что мы можем сделать, — это довериться ему, — подвел итог Конно-мару.
Остальные выжидательно повернулись к Усиваке, а Масатика спросил:
— Вы только что слышали, как обстоят дела. Какова будет ваша воля?
Усивака, перед которым открывалась возможность исполнения его самой большой мечты, без колебаний ответил:
— У меня нет желания сразу же идти на восток. Если я отправлюсь туда, то нельзя сказать, увижу ли я когда-нибудь свою мать. Я должен идти в столицу — один или со всеми вами. Я должен повидать мать, хотя бы раз.
Сообщения о побеге Усиваки дошли до Рокухары к рассвету. Воины и соглядатаи были тут же направлены на гору Курама, где монахи, лучше других знавшие местность, уже начали поиски беглеца. К полудню, когда на Кураму прибыло несколько сотен воинов, Усивака и его сторонники находились на пути к пику Садзики. Когда они достигли его, Конно-мару сказал:
— Отсюда дороги ведут к провинциям Сига, Тамба и Сандзё, и теперь мы с вами расстаемся. Я один останусь с нашим молодым господином. — Потом он обратился к Усиваке: — Я буду с вами до тех пор, пока вы не отправитесь с Кихидзи на северо-восток. Туда я вас сопровождать не смогу. Вы абсолютно уверены, что хотите идти?
Усивака заколебался, потом он в очередной раз спросил:
— Конно-мару, вы действительно возьмете меня повидать мою мать? Когда вы это сделаете?
— Сначала я должен поговорить с Кихидзи. Он подумает, как обставить такую встречу.
— А вы не можете справиться с этим один, Конно-мару? Зачем вам сначала говорить с Кихидзи?
— Я обещал ему, что ничего не будет делаться без его согласия.
Гэндзи стали прощаться друг с другом.
— Ну, во имя будущего!
— Куда ты пойдешь, Горо?
— Сначала в Тамбу, где некоторое время буду скрываться.
— А ты, Адати?
— Думаю пойти в Северную Сигу.
Один за другим Гэндзи покидали Усиваку, обещая приехать к нему, когда он будет на востоке. К заходу солнца Усивака и Конно-мару остались одни на пике Садзики, который возвышался над горой Курама. Солнце садилось, вокруг них начинал клубиться туман.
— Господин Усивака, вы не устали? Можете идти?
— Конечно!
— Завтра в это же время мы увидим огни столицы. В условленном месте нас будет ждать экипаж.
— Экипаж?.. И куда же мы поедем?
— Этого я не знаю, но вам не стоит беспокоиться. Обо всем позаботится Кихидзи. Вам надо только полагаться на него. У меня нет причин сомневаться в нем.
Вдвоем они начали спускаться с пика. До наступления сумерек путники никого не видели, а потом встретили незнакомца, который спросил дорогу. Они прошли еще несколько часов, пока не оставили позади небольшое поселение, а затем увидели под собой мерцавшие в темноте огоньки.
— Конно-мару, это огни столицы?
— Нет, это огни святыни Атаго и монастыря.
— Мы уже порядочно прошли, далеко ли столица?
— Мы по пути петляем, чтобы избежать погони, но мы все ближе и ближе к Киото. Господин, — вдруг сказал Конно-мару, — когда мы придем в столицу, вы не должны больше называть меня Конно-мару, называйте меня Ковака.
— Называть вас Ковака?
— Меня там знают под таким именем.
— Хорошо. Я проголодался, Конно-мару.
— Сейчас посмотрим, смогу ли я найти вам что-нибудь поесть. Подождите вон в том храме.
После довольно долгого отсутствия Конно-мару вернулся и обнаружил, что Усивака спит на крыльце храма. Конно-мару растолкал его, и оба стали жадно есть то, что воин принес с фермы; потом оба улеглись спать, пока короткая летняя ночь не закончилась и не начался рассвет.
Полдня они шли. Время от времени им попадались незнакомцы, по внешнему виду которых можно было догадаться, что столица уже рядом.
— Мы теперь недалеко от Саги, — сказал Конно-мару, когда они увидели холм, напротив которого приютилась крытая соломой хибарка, обнесенная изгородью из кустарника. — Смотрите, он приехал, как и обещал! На дороге ниже хибарки стоит запряженный волом экипаж! — воскликнул Конно-мару.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188