Келли нахмурился и резко произнес:— Просьба о признании невменяемым должна поступить от имени лейтенанта Мэсси?Дэрроу улыбнулся.— Не думаю, что сейчас уместно выделять кого-то одного из моих подзащитных.Келли отрицательно покачал головой.— Если обвинению не сообщат, что просьба о признании невменяемым поступит от имени лейтенанта Мэсси, я внесу протест против дальнейшей дачи показаний этим свидетелем.Раскрыв ладони, Дэрроу развел в сторону руки, словно возносил молитву.— Ваша честь, мистер Келли в своем вступительном заявлении назвал всех подзащитных одинаково виновными. Теперь он хочет, чтобы я разделил их для его удобства.Обдумывая услышанное, судья переводил взгляд с одного юриста на другого, как человек, наблюдающий за теннисным матчем.— Всем известно, ваша честь, — снова заговорил Келли, — что защита вызвала с материка известных психиатров. — Прокурор указал сначала на Томми, потом на остальных обвиняемых. — Обвинение имеет право знать, кого из четырех мистер Дэрроу объявит невменяемым.— Я с радостью вам сообщу, — сказал Дэрроу.Келли бросил на него свирепый взгляд.— И кто же?Дэрроу просиял.— Тот, кто выстрелил.Келли побагровел.— Обвинение имеет право знать, о ком именно заявят как о невменяемом, чтобы наши психиатры также могли обследовать этого человека.— И эти ваши психиатры, — сказал Дэрроу, — естественно, выступят с опровержением.— Естественно, — сказал Келли.— Хоть я и чужой в вашем прекрасном краю, мистер Келли, но если мое отсталое понимание ведения дела на Гавайях правильно, я не обязан подвергать моих клиентов обследованию со стороны предвзятых свидетелей.— Ваша честь, это переходит все границы. Я протестую против такой линии вопросов на основании несоответствия.— А теперь, — сказал Дэрроу, словно слова Келли были безобидным зудом москита, — если обвинение желает усадить своих свидетелей психиатров в качестве зрителей в зал, я нисколько не стану возражать.Да и к чему? За любым высказыванием, произнесенным ими со свидетельского места, последует неизбежный и уничтожающий вопрос защиты: «Доктор, вы осматривали обвиняемого?»Сидевший рядом со мной Лейзер улыбнулся. Это была его работа, но Дэрроу представил ее блестяще.— Ваш протест отклоняется, мистер Келли, — сказал судья Дэвис. — Можете продолжать задавать вопросы свидетелю в том же ключе, мистер Дэрроу.И он продолжил. Действуя мягко, Дэрроу вытянул из Томми рассказ о вечеринке в «Ала-Ваи Инн» и о поисках жены, когда вечеринка закончилась, о том, как наконец он дозвонился ей по телефону и услышал слова: «Скорее приезжай домой! Случилось нечто ужасное!» В мучительных подробностях Томми пересказал, со слов Талии, все оскорбления и мучения, которые ей пришлось вынести.— Она говорила, что Кахахаваи бил ее больше других, — сказал Томми. — Она сказала, что когда Кахахаваи насиловал ее, она молила о пощаде, но в ответ он ударил ее в челюсть.За столом защиты стоическая, благородная маска миссис Фортескью дрогнула, слезы непроизвольно побежали по ее щекам, пока зять рассказывал о страданиях дочери.— Она снова и снова спрашивала, — говорил Томми, — почему они просто не убили ее? Она жалела, что они ее не убили.Многие женщины в зале тоже плакали, всхлипывали.— На следующий день, — сказал Томми, — когда она была в больнице, полиция привезла туда четырех насильников.Не вставая с места, Келли тихо произнес:— Ваша честь, я протестую против употребления слова «насильники».Дэрроу повернулся к Келли, пожал плечами и сказал:— В таком случае, «предполагаемые насильники». Или давайте назовем их «четыре человека».— Она сказала, что это те самые четверо, — продолжал Томми, губы у него кривились, словно он попробовал что-то противное на вкус. — Я сказал: «Ты должна быть точно уверена», и она ответила: «А ты думаешь, будь у меня сомнения, я бы смогла спокойно жить?»Привкус мелодрамы показался мне чрезмерным. Не знаю, как восприняли его остальные присутствующие в суде, но я посчитал Маленький Театр Томми работой на публику. Кроме того, перестаравшись, он высказал, пусть невнятно, возможные сомнения Талии Мэсси в отношении опознания Иды и компании.Дэрроу мягко вернул Томми в нужное русло, вытянув из него описание дней и ночей, которые он провел в больнице и дома, ухаживая за любимой женой. Томми описал кошмары Талии, из-за которых она просыпалась с криком: «Кахахаваи здесь!»— Вы смогли в конце концов забыть об этом случае?— Никогда! А потом пошли слухи... отвратительные... грязные! Мы собираемся разводиться, я застал свою жену в постели с одним из офицеров, я сам избил ее, изнасиловала ее толпа морских офицеров, ее вообще не насиловали... и тому подобные мерзости. Дошло до того, что я не мог находиться среди людей, не мог смотреть им в лицо. Не мог уснуть, я вставал и ходил, и все, что видел перед собой, это разбитое лицо жены... Я чувствовал себя таким несчастным, что хотел взять нож и вырезать мозги из своей головы!Учитывая слова Томми, следующий вопрос Дэрроу показался почти смешным:— Вы обращались к врачу?— Да, но больше меня заботило, что посоветует юрист. Мне посоветовали, что наилучший способ остановить эти гадкие слухи — добиться письменного признания от одного из... четырех человек. Я слышал, что Кахахаваи уже почти готов сознаться, и поговорил со своей тещей...— Кроме этих слухов, — мягко спросил Дэрроу, — было ли еще что-то, что занимало ваши мысли?— Д-да. Мы узнали, что необходима операция, чтобы... предотвратить беременность.Опасная почва. Я знал, что Дэрроу знал, что Талия не была беременна. Я не был уверен, известно ли это Томми, и только одному Богу было известно, знает ли об этом Келли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102