Я улыбнулся ей в ответ, и она, кажется, успокоилась. Затем Лейзер со своими подопечными ушел, а Дэрроу жестом предложил Талии сесть на софу.— Моя дорогая, есть несколько моментов, которые мне нужно с вами... обсудить. Пожалуйста, устраивайтесь поудобнее.Она села на софу, переводя взгляд своих выпуклых глаз с Дэрроу на меня, я уселся рядом, но не совсем, оставив ей достаточно места.— Что-то не так? — спросила она. — Только не говорите, что Томми и маму и в самом деле... посадят в тюрьму.— Думаю, с вашей помощью, — сказал Дэрроу, — мы сможем этого избежать.Чувство облегчения смягчило черты ее лица, она вздохнула и произнесла:— Я сделаю все что угодно. Все.— Хорошо. Вас не беспокоит моя сигарета, дорогая?Она отрицательно покачала головой.— Что ж, прекрасно. Я хочу просить вас...— О чем угодно.— ...Я должен просить вас покинуть Гавайи, вместе с нами, как только я улажу этот вопрос с губернатором.Взгляд Талии стал напряженным.— Что вы хотите этим сказать?— Здесь, в Гонолулу, и на материке общественность начнет требовать повторного суда над ребятами, которых вы обвинили. Мне нужно, чтобы вы избавили себя от мучительной пытки — дачи показаний в третий раз, мне нужно, чтобы вы вернулись на материк и никогда не возвращались в эти края.Она улыбнулась, это была улыбка удивления.— Вы не можете просить об этом. Вы не можете просить меня забыть, что со мной сделали. Чтобы я позволила этим ужасным черным подонкам уйти, после того, что они со мной сделали!Он решительно покачал головой — нет.— Второго суда по делу Ала-Моана быть не должно.— Нет, вы ошибаетесь... он должен быть. Иначе вы приговариваете меня к пожизненным сплетням и унижению, навсегда подвергнув сомнению мое слово и мою репутацию.Теперь Дэрроу смотрел на нее с сожалением. Он затянулся, а когда выдохнул, то дым смешался с вздохом. Он неохотно кивнул мне.Я кивнул в ответ, взял со стоявшего перед нами кофейного столика конверт из манильской бумаги и достал из него тюремные списки Дэниела Лаймана и Луи Каикапу. Передал их Талии.Она озадаченно посмотрела на них, пожав плечами, бросила на стол и спросила:— Это должно что-то значить для меня? Кто эти люди?Я взглянул на Дэрроу, он снова вздохнул и снова кивнул.Я сказал:— Это двое из трех напавших на вас мужчин.Ее озадаченность сменилась недоумением, раздраженно сузились глаза, дернулись уголки губ.— Зачем вы это говорите? Кахахаваи, Ида и остальные, вот кто напал, и вы знаете, что это те...— ...те, кого вы обвинили, — сказал я. — А эти двое... — и я указал на снимки, лежащие на столе, те, кто на самом деле схватил вас.— Вы ненормальный. Ненормальный! Мистер Дэрроу, я должна слушать этот бред?Дэрроу только кивнул с непроницаемым видом.Я продолжал:— Я собираюсь рассказать вам о преимуществах сомнений и предположить, что вы ошиблись в том, сколько всего их было в машине... что вполне естественно, учитывая что из-за преэклампсии, которой вы страдаете, ваше зрение упало до очень низкого уровня.В ее глазах отразилась тревога, кровь отлила от лица, превратив его в белую маску театра Кабуки.— Да, дорогая, — мягко, сочувственно произнес Дэрроу, — мы знаем о состоянии вашего здоровья. Вы полагаете, что наш общий друг доктор Портер скроет это от меня?— О, как он мог! — воскликнула она, и в голосе ее смешались отчаяние и негодование. — Это были частные визиты пациента к врачу...— Извините, Талия, но на этот раз вам нечего разорвать, — сказал я. — Вы не можете опровергнуть эти факты.Она прикрыла рот рукой.— Мне... мне дурно.Дэрроу сердито посмотрел на меня, он предупреждал, чтобы я не был слишком суров с девушкой.— Если вам надо в ванную комнату, дорогая... — начал он.— Нет. — Она убрала ладонь ото рта, сложила руки на коленях. Ее лицо превратилось в ничего не выражающую маску. — Нет.— Мы также знаем, что не было никакой беременности, — сказал Дэрроу. — Но это не означает, что ваш страх забеременеть был от этого меньше...Она ничего не сказала. Она почти застыла, почти — только ее глаза перебегали с Дэрроу на меня, пока мы говорили.— Миссис Мэсси... Талия, — заговорил я, — то, что я собираюсь вам сказать, известно только мистеру Дэрроу и мне.Она кивнула Дэрроу, но обратилась ко мне:— Он не мой адвокат, он адвокат Томми. Я стану продолжать только в том случае, если эта беседа является беседой между адвокатом и его клиентом.— Совершенно справедливо, дорогая, — сказал Дэрроу. — Поскольку вы — супруга моего клиента, конфиденциальность распространяется и на вас. Эта беседа, вне всякого сомнения, вписывается в рамки дела Томми.Теперь она посмотрела на Дэрроу и кивнула в мою сторону.— А как же он?— Он мой следователь. Он связан той же обязанностью сохранения тайны клиента.Она подумала и, кивнув, произнесла:— Тогда мы можем продолжать.— Прекрасно, дорогая. Позволим мистеру Геллеру поведать нам, что ему удалось узнать за последние несколько недель.Холодный, презрительный взгляд ее коровьих глаз обратился на меня.Я начал:— Пока ваш муж отсутствовал на дежурствах, вы завели роман с лейтенантом Брэдфордом. По каким-то причинам у вас произошел разрыв, и, чтобы досадить ему, вы связались с парнем-музыкантом по имени Сэмми.У нее задрожали губы, она вздернула подбородок, совсем как ее мать на суде.— В тот вечер вы не хотели идти в «Ала-Ваи», — продолжал я, — потому знали, что там будет Брэдфорд и что это одно из любимых мест отдыха Сэмми. И явиться с мужем туда, где будут оба любовника, бывший и нынешний, представлялось не совсем... разумным.Она издала горлом звук, похожий на смех.— Это лишь ваше предположение. Просто новые глупые сплетни, новые грязные слухи...— Нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102