Келли уже направлялся к свидетельскому месту.— Ваша честь, у меня всего несколько вопросов.— Мы продолжим, — сказал судья.Когда Келли подошел к ней, Талия переменила положение на стуле. Ее тело, казалось, застыло, взгляд стал вызывающим, губы изогнулись в слабой, оправдывающейся улыбке. Занявший свое место за столом защиты Дэрроу улыбнулся ей и кивнул в знак поддержки, но я знал, что старик обеспокоен — я заметил, как сузились его глаза.— Миссис Мэсси, вы помните, как к вам в дом пришли капитан Макинтош и другие полицейские?— Да. — Тон у нее стал надменным.— В это время раздался телефонный звонок, на который ответил Джоунс?— Нет. — Ее улыбка превратилась в ухмылку.Прямо на наших глазах благородная оскорбленная жена превращалась в злобную, стервозную девчонку.— Вы совершенно уверены, миссис Мэсси? — Келли оставался холодно вежливым.Она скованно двинулась на стуле.— Да.— Что ж, возможно, трубку взяли вы, а Джоунс спросил, кто звонит.— Нет.— Кто такой Лео Пейс?— Лейтенант Пейс — командир подлодки С-34.— Командир вашего мужа на подводной лодке.— Да.— Вы помните, как Джоунс подошел к телефону и сказал: «Лео... тебе придется помочь Мэсси выбраться из этого. Помоги всем нам из этого выбраться». Слова такого содержания.— Нет! Джоунс никогда бы не обратился к офицеру по имени.— Но разве Джоунс не называл в присутствии полиции вашего мужа «Мэсси»?— Он не посмел бы сделать этого в моем присутствии!Я взглянул на Дэрроу, он сидел с закрытыми глазами. Эта фраза была столь же плоха, как и похожее замечание Томми об обиде на фамильярность со стороны матроса, который помог ему осуществить похищение.— Миссис Мэсси, разве вы не дали указания своей служанке, Беатрис Накамуре, сказать полиции, что Джоунс пришел в ваш дом не в десять, а в восемь?— Нет.— В самом деле. Я могу вызвать мисс Накамуру для дачи свидетельских показаний, если пожелаете, миссис Мэсси.— Я не это ей сказала.— А что вы ей сказали?— Я велела ей сказать, что он приехал вскоре после того, как она пришла на работу.— И во сколько же?— В восемь тридцать.Талия демонстрировала свое замечательное умение изменять время. В конце концов, это была та же самая женщина, которая покинула «Ала-Ваи Инн» — по разным показаниям — в полночь, в половине первого, в час и, наконец, по просьбе копов, которым нужно было свести концы с концами, в одиннадцать тридцать пять.— Что стало с пистолетом, который отдал вам Джоунс?— Не знаю.— Он пропал? Вы полагаете, кто-то украл его из вашего дома?— Я не знаю, куда он делся.Келли понимающе улыбнулся присяжным и снова повернулся к свидетельнице.— Вы показали, миссис Мэсси, что ваш муж всегда был добр к вам, заботился о вас... что вы никогда не ссорились.— Совершенно верно.— Будучи сам женатым человеком, не могу не удивиться. Брак без конфликтов — это большая редкость. Вас можно поздравить.Говоря это, Келли подошел к столу обвинения, где его помощник вручил ему какой-то документ. Улыбаясь себе под нос, Келли пробежал документ глазами и вернулся к свидетельскому месту.— Вы когда-нибудь обследовались на предмет психопатии в Гавайском университете, миссис Мэсси?— Да, — ответила она, и взгляд у нее стал напряженным.— Это ваш почерк? — Келли небрежно передал ей листок бумаги.Бледное лицо Талии покраснело. Она не разрумянилась или вспыхнула, она засверкала яростью.— Это конфиденциальный документ! Личное дело! — Она размахивала перед ним листком. — Откуда вы его взяли? — Я здесь для того, чтобы задавать вопросы, миссис Мэсси, а не отвечать на них. Итак, это ваш почерк?В ответ на вопрос, заданный негромким монотонным голосом, раздался резкий визгливый крик:— Я отказываюсь отвечать! Это частные взаимоотношения между врачом и пациентом! У вас нет права обнародовать это перед подобным открытым судом...— Человек, который дал вам этот вопросник, является врачом?— Да!— А разве он не просто преподаватель университета?Но больше Талия ничего не сказала. Вздернув подбородок, с вызывающим видом она разорвала документ на две части. Глаза Келли расширились, но он промолчал, стоя со сложенными руками. Рот его был приоткрыт в подобии улыбки, пока он смотрел, как раздражительная свидетельница продолжает терзать бумагу, разрывая ее на мелкие кусочки. Затем, движением кисти руки, она швырнула клочки в сторону, и они посыпались, как снежные хлопья под аплодисменты зала и одобрительные свистки некоторых женщин.Судья Дэвис так громыхнул своим молотком, что ручка с треском сломалась. Зал суда затих. В то время как белым женщинам из числа зрительниц понравилась эта сцена, присяжные сидели, застыв в мертвом молчании.Талия, которую еще не отпустили со свидетельского места, сбежала с возвышения и бросилась к столу защиты в объятия мужа.Келли, смакуя момент, стоял и смотрел на устилавшие пол обрывки конфиденциального документа.— Спасибо, миссис Мэсси, — сказал он. — Спасибо, что вы наконец раскрыли свое истинное лицо.Дэрроу поднялся, взмахнув рукой.— Вычеркните это из стенограммы!Недовольно разглядывавший сломанный молоток, который он все еще держал в руках, судья Дэвис сказал:— Это будет вычеркнуто. Мистер Келли, суд считает ваши выражения нежелательными.И все было бы хорошо, если бы Талия не испортила все одной фразой, обращенной к мужу, в чьих объятиях она сейчас находилась, и произнесенной так, что она дошла до самого последнего ряда Маленького Театра.— Какое он имеет право говорить, что я тебя не люблю? — всхлипнула она. — Все знают, что я тебя люблю!Дэрроу закрыл глаза. Жена его клиента просто-напросто раскрыла содержание уничтоженного ею документа.А тем временем миссис Фортескью смотрела, прикладывая к глазам платочек, как Томми целует Талию, сплетясь с ней в страстном объятии, которое послужило бы хорошим финалом для фильма, но только эта судебная драма еще не окончилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102