— Черт возьми! — воскликнул Янес, когда они остались одни. — Этот бедняга слегка лишил меня аппетита. Он мог бы сказать нам это и немного позднее. Решительно, этот человек плохо воспитан.— Они собираются расстрелять нас! — воздел руки к потолку Тремаль-Найк.— Не очень-то приятная новость, не так ли, мой бедный друг? — изрек португалец, к которому уже возвращалось его обычное хладнокровие. — Что ты скажешь об этом, Сандокан?— Что эти канальи туги сильнее, чем я предполагал.— А мы-то думали, что перебили их всех!— А вместо этого оказались у них в руках, друг Янес, — ответил Сандокан. — Если мы не найдем способ выскользнуть отсюда, не знаю, чем кончится эта остановка, которую я не предвидел.— Да, поищем способ уйти, — сказал Янес. — Но только плотно позавтракав. На полный желудок идеи приходят быстрее.— Удивительный человек! — воскликнул Тремаль-Найк. — Ничего его не выбивает из колеи!— Нужно смотреть на вещи философски, — ответил португалец, смеясь. — Разве на нас уже навели ружья? Нет еще. А значит…— Янес — мой предохранительный клапан, — сказал Сандокан. — Сколько раз я обязан был даже своей жизнью его рассудительности и хладнокровию.— К дьяволу болтовню! — воскликнул Янес. — Посмотрим лучше, что нам принесли эти мошенники. Черт побери! Вот еще одна мысль, которая лишает меня остатков аппетита.— Какая? — спросили в один голос Сандокан и Тремаль-Найк.— А что, если эти продукты отравлены?— Какая странная мысль! — воскликнул Сандокан. — Если бы они захотели избавиться от нас, кто бы им помешал расстрелять нас?— Наверное, ты прав, — ответил Янес.Он открыл корзины и извлек оттуда лепешки, жареную антилопу, рис, приправленный рыбой, бутылку пальмового вина и даже сигареты.— Они довольно щедры, — сказал он. — Неплохое меню для приговоренных к расстрелу.И, забыв о своих страхах, он с аппетитом вонзил зубы в лепешку.— Канальи! — заорал он тотчас, скривившись. — Они положили туда камней. Я едва не сломал зуб.— Камни? — воскликнул Сандокан.— Там внутри что-то твердое.— Посмотрим.Он взял лепешку и разломил ее надвое. С удивлением он увидел внутри патрон, торчащий в ней среди мякиша.— Ого! — воскликнул он. — Что это такое?Янес проворно завладел патроном, разглядывая его с живейшим любопытством.— Внутри должно что-то быть, — сказал он.— Я тоже так полагаю, — ответил Сандокан.— Может, это положил Бедар? — спросил Тремаль-Найк.— Посмотрим, посмотрим, — пробормотал Янес.Он вынул патрон и достал из гильзы маленькую бумажную трубочку.— Так, так, — пробормотал он.И осторожно, чтобы не порвать бумагу, развернул записку. В ней было всего несколько слов, написанных голубыми чернилами.— Это по-индийски, — сказал он. — Возьми, Тремаль-Найк, ты скорее прочтешь.— Здесь только три слова, — ответил бенгалец.— Читай.— «Ждите сегодняшнего вечера».— И больше ничего? — спросил Сандокан.— Нет.— Даже подписи нет?— Ничего, Сандокан.— Кто бы мог прислать нам эту записку?— Только один человек: Бедар.— Ждите сегодняшнего вечера, — повторил Янес. — Он что, решил перепилить решетки на наших окнах?— Как бы то ни было, у нас есть надежда, — ответил Сандокан. — Великая удача, что мы его встретили. Я щедро вознагражу этого человека, если он поможет нам.— Ждите вечера… Лишь бы нас не расстреляли до вечера, — с сомнением сказал Янес.— Обычно это делается по утрам, — заметил Тремаль-Найк. — Наверное, они решили повременить с нами.— И все же не верится, что они расстреляют нас, даже не выслушав доводов в нашу защиту, — сказал Сандокан.— Им некогда разбираться с нами, мой дорогой Сандокан. Чего ждать от людей, которые пару недель назад жестоко расправились с европейцами, не пощадив ни женщин, ни детей? Кто мы для них? Шпионы, а значит, люди, которых в военное время ставят к стенке без церемоний даже и в более цивилизованных армиях. Но пока мы все-таки еще живы, воспользуемся этим, чтобы прикончить мой запас сигарет.И этот храбрец, не беспокоясь больше о завтрашнем дне, неторопливо, со вкусом, раскурил сигарету, наслаждаясь изысканным ароматом манильского табака.В течение дня не произошло ничего особенного. Никто не входил в тюрьму: только за оградой опять появились два индийца в огромных тюрбанах, которые произвели столь же тщательный осмотр, как и утром.Солнце уже заходило, когда вошел офицер в сопровождении своей охраны и двоих индийцев, которые принесли ужин.— Ну что, они убедились наконец, что мы не английские шпионы? — спросил его Сандокан, как только тот вошел.— Боюсь, наоборот, — ответил офицер, потемнев лицом.— Значит, нас расстреляют завтра на рассвете? — осведомился Янес совершенно спокойным тоном.— Не знаю, впрочем…— Не стесняйтесь, продолжайте. Мы люди не очень впечатлительные.Офицер посмотрел на пленников с удивлением. Это спокойствие людей, уже приговоренных к смерти, изумляло и озадачивало его.— Вы думаете, я просто пугаю вас? — спросил он.— Ни в коем случае, любезный, — ответил Янес.— Вы военные?— Мы не женщины, вот и все.— Если бы я был генералом, то, клянусь, пощадил бы вас, — сказал офицер искренне. — Жалко убивать таких храбрых людей…— Скажите, — перебил его Сандокан, — нас расстреляют без суда?— Кажется, так.— Какие же улики имеет генерал, чтобы не верить тем, кто пришел сражаться бок о бок с ним?— Кажется, кто-то предоставил ему доказательства.— Что мы шпионы?— Я этого не знаю, господа. Лучше отдохните пока и окажите честь этому ужину. Тут есть даже пирог, который вам посылает один сипай. Он знает одного из вас по прежней службе.— Бедар? — спросил Тремаль-Найк.— Да, Бедар.— Поблагодарите его от нашего имени, — сказал Янес, — и передайте ему, что пирог обязательно будет съеден.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74