– У вас, девочки, есть доказательства того, что вы здесь живете? – спросил он, выбираясь из своего фургончика.
Джо достала из бумажника водительские права и ткнула пальцем в адрес.
Слесарь изучил его, почесывая козлиную бородку.
– Неслабая фотография! – заявил он, а затем пристально всмотрелся в лицо Джо. – Это не вы.
– Ради всего святого, это она и есть, – возразила я. – Вы что, думаете, она стащила у кого-то бумажник, а теперь намеревается стащить дом?
– Но здесь она не похожа на себя.
Джо сказала:
– Именно так я выглядела в хорошие времена с косметикой на лице и причесанными волосами. Нынешним утром, пережив самый ужасный день в своей жизни, я, конечно, выгляжу иначе.
– Но я не могу открыть эту дверь, пока…
– Эй ты, придурок! – закричала Джо. – Вчера утонул мой муж, мои ключи лежат на дне океана, и мне нужно, чтобы ты открыл дверь в мой проклятый дом.
Слесарь увидел Джо во всей ее ужасающей красоте и, несмотря на то что его назвали придурком, быстро открыл парадную дверь.
В доме стоял затхлый запах, словно за тот день, пока в нем никого не было, он успел состариться, словно он знал, что Эллиот мертв. Это был его дом со всеми бетонными и стальными ухищрениями. Я не жалела о том, что Джо продаст его и станет жить в гораздо более подходящем ей месте.
– Эспрессо? – крикнула она из кухни.
– Да, будь добра, – ответила я, обхватив плечи руками. В доме была открытая планировка – все комнаты, кроме туалета и ванной, перетекали одна в другую, – и потому в нем было трудно поддерживать определенную температуру. Плюс к этому электропроводка и система отопления относились к 1920-м годам, и Джо старалась сохранить тепло с помощью свитеров, обогревателей и огня в камине. Сейчас казалось, что на улице теплее, чем в доме, хотя на улице было довольно холодно – около десяти тепла, как сказали по радио. За раздвижной стеклянной дверью виднелось мрачное серое небо, более светлое, чем бетонные полы.
Я потягивала эспрессо, думая, не попрыгать ли мне, чтобы согреться, пока Джо собирала свои вещи и запихивала в большую сумку.
– На тот случай, – сказала она, – если Камилл опять запрет дом.
– Но как она посмела сменить замки? У нее нет доказательств того, что дом принадлежит ей.
– Наверное, хорошо заплатила слесарю. Черт побери, где мои патроны?
Я испугалась:
– Твои что?
– Патроны. Где-то здесь была коробка. Я видела ее только что. Поставила на пол и… – Джо исчезла в спальне.
В кухне зазвонил телефон. И звонил очень долго.
– Уолли, можешь взять трубку? – крикнула Джо. – Автоответчик не подключается. А я не хочу ни с кем говорить, кроме сотрудников морга, которые расскажут мне, что случилось с Эллиотом.
Я в рассеянности подняла трубку, продолжая думать о патронах:
– Алло?
– Говорит Чарлз. Извини, что разбудил тебя так рано.
– Привет! – отозвалась я. Какое-то мгновение я думала, что это Чарлз Кальманн, один из художников, с которыми я имела дело, когда владела небольшим магазином открыток.
– Ты говорила с тем детективом? – спросил он.
Это был Чарлз Зетракис. Не знаю, какой злой гений надоумил меня, но я услышала, как говорю «да», стараясь подражать интонациям Джо. Я действительно беседовала с детективом, так что мои слова нельзя было назвать ложью.
– И?..
– Что?
– Подожди минутку… – Голос Чарлза стал приглушенным. – Дорогая, я думал, ты ушла. Хорошо, давай встретимся за бранчем. – Он снова заговорил громко. – Джо? Прошу прощения. Ты ведь знаешь, что мы еще в городе? В «Бель-Эйр», любимой гостинице Дэвида. Я посылаю Агнес в магазин, а она в конце концов оказывается в церкви. Похоже, у нее посттравматический стресс – получить в наследство такие деньги…
– Хм… :
– Джо, – сказал Чарлз, – ты не…
– Хм…
Наступила пауза.
–.. рассказывала обо мне в полиции?
Я затаила дыхание. Не рассказывала о чем? О том, что Чарлз Зетракис… потратил деньги? Поцеловал Джо? Застрелил своего брата?
– Впрочем, они все выяснят, если станут искать. Если они профессионалы. Вопрос в том, все ли у тебя в порядке. Что с тобой происходит?
– Мне пора, я тебе перезвоню, – сдавленно произнесла я и повесила трубку. Я стояла, положив руки на телефон, словно желая удостовериться, что трубка на месте. На автоответчике высветилось число двадцать пять. Двадцать пять непрослушанных сообщений?
– Нашла! – Джо вышла из спальни и поставила коробку на стол. На ней была наклейка: «Винчестер-рейнджер-эс-экс-ти. Экспансивные пули. Патрон «люгер» 9 мм. Для использования правоохранительными органами». А не плохими парнями, надо понимать.
– Джо, – сказала я, – звонил Чарлз Зетракис.
– О!
– Он принял меня за тебя. Он живет в «Бель-Эйр».
Джо кивнула:
– «Бель-Эйр» – прекрасный отель.
– Похоже, ему ничего не известно об Эллиоте.
– Нет, он, наверное, не читает сейчас газет и не смотрит телевизор.
– Он хотел узнать, не рассказывала ли ты о нем в полиции.
– А.
– Ты будешь ему перезванивать?
– Как-нибудь потом, не хочу пока говорить о том, что случилось с Эллиотом.
Я набрала в грудь побольше воздуха.
– Джо, если Чарлз убил брата, если он помог ему умереть, то я уверена, этим заинтересуется немало людей. Убийство Дэвида не является обычным, поэтому, если ты пытаешься защитить Чарлза…
– Чарлз и Агнес всю пятницу провели в Пасо-Роблесе. И тому есть множество свидетелей.
– О! Хорошо.
Джо села за обеденный стол – деревянно-стальную конструкцию, выступающую из стены.
– Проблема заключается в том, что в случае самоубийства – не важно, совершил он его сам или с чьей-то помощью, – семье страховка все равно не будет выплачена.
– Правильно, – медленно произнесла я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113