У него были короткие усы, в петлице большая красная гвоздика, а на руках замшевые перчатки.– Господи боже! – пробормотал Ванс.Маркхэм, которого неотступно преследовали мысли о ночных клубах, нахмурился и глубоко вздохнул. Наблюдательность Ванса явно направила его мысли все в ту же сторону.– Высокий или низкий был этот человек? – спросил он.– Не очень высокий – примерно с меня, – пояснил Спайвли. – Он довольно худощав.В его голосе звучало еле уловимое восхищение, и я почувствовал, что юный телефонист видел в госте мисс Оделл свой полный идеал. Этот явный восторг, в соединении с несколько утрированным костюмом юноши, помог нам воочию увидеть перед собой посетителя мисс Оделл.Когда Спайвли был отпущен, Маркхэм встал и заходил по комнате, окутавшись сигарным дымом, а Хэс сидел и, хмурясь, наблюдал за ним. Ванс встал и потянулся.– Увлекательная проблема, кажется, застряла, – заметил он. – Как проник сюда убийца прелестной Маргарет?– Знаете, м-р Маркхэм, – прорвало вдруг Хэса, – я думаю, что этот парень мог явиться сюда днем, когда боковая дверь не была еще заперта. Оделл могла сама впустить его и спрятать, когда этот другой пришел приглашать ее обедать.– Может быть, и так, – согласился Маркхэм. – Позовите-ка горничную еще раз и мы попробуем это выяснить.Когда женщина явилась, Маркхэм начал задавать ей вопросы о том, что она делала днем, и выяснил, что около четырех часов она уходила за покупками и вернулась в половине шестого.– У мисс Оделл кто-нибудь был, когда вы пришли?– Нет, сэр, – последовал быстрый ответ, – она была одна.– Она не говорила, что кто-нибудь заходил?– Нет, сэр.– Ну, – продолжал Маркхэм, – а мог кто-нибудь спрятаться в квартире когда вы уходили домой в семь часов?Горничная была искренне изумлена и немного испугана.– Где же он мог прятаться? – спросила она, обводя взглядом комнату.– Мало ли мест, – сказал Маркхэм, – в ванной, в одном из стенных шкафов, под кроватью, за занавеской.Женщина решительно покачала головой.– Никто не мог здесь спрятаться, – заявила она. – В ванную я заходила раз шесть, а из шкафа в спальне я доставала платье мисс Оделл. Когда стемнело, я сама задернула все занавески. А что касается кровати, то она почти достает до пола и под нее нельзя залезть. (Я посмотрел на кровать и убедился, что это было совершенно верно).– А шкаф в этой комнате? – в голосе Маркхэма слышалась надежда, но горничная снова покачала головой.– Там никого не было, в нем я держала свое собственное пальто и шляпу, я сама их сюда положила и сама доставала, собираясь уходить, И я даже переложила сюда одно старое платье мисс Оделл перед уходом.– И вы совершенно уверены, – снова повторил Маркхэм, – что никто не был спрятан в квартире, когда вы уходили?– Совершенно, сэр.– Вы не помните случайно, когда вы открывали дверь шкафа, чтобы достать свою шляпу, ключ торчал снаружи или изнутри?Женщина задумалась и поглядела на дверь.– Он торчал снаружи, как всегда, – наконец сказала она. – Я точно помню, потому, что зацепилась за него старым платьем, когда вешала его туда.Маркхэм сдвинул брови.– Вы говорите, что не знаете имени человека, с которым мисс Оделл обедала вечером. Вы можете назвать имена людей, с которыми она обычно встречалась?– Мисс Оделл никогда не называла мне никаких имен, – сказала женщина. – Она была очень осторожна, даже скрытна. Видите ли, я обычно бывала здесь только днем, а ее знакомые джентльмены приходили по вечерам.– И вы никогда не слышали от нее ни о ком, кого она боялась? О ком-нибудь, кого она имела причину опасаться?– Нет, сэр… Хотя был у нее один человек, от которого она старалась отделаться. У него был плохой характер – я бы ему не стала доверять – и я говорила мисс Оделл, чтобы она была с ним настороже. Но, кажется, она знала его уже давно, и когда-то была с ним дружна.– Откуда вы это знаете?– Однажды, с неделю тому назад, – объяснила горничная, – я пришла после завтрака, а он был с ней в другой комнате. Они не слышали, что я пришла, потому что портьеры были опущены. Он требовал денег, а когда она попробовала отказать, стал угрожать ей. И она сказала что-то такое, из чего я поняла, что она давала ему деньги и раньше. Я чем-то загремела, и тогда они перестали спорить, и очень скоро вслед за этим он ушел.– Как он выглядел? – спросил Маркхэм.– Он был довольно худой – не очень высокий – и я бы дала ему лет тридцать. И у него было, пожалуй, красивое лицо, но с неприятным выражением, и светло-голубые глаза, от которых мурашки ползли по спине. Он зачесывал назад волосы и у него были маленькие светлые усики.– Ого, – сказал Ванс, – наш модник.– Был он здесь еще? – спросил Маркхэм.– Не знаю сэр. Я его не видела больше.– Это все, – сказал Маркхэм, и женщина вышла.– Не очень то она помогла, – жалобно сказал Хэс.– Как! – воскликнул Ванс. – Мне кажется, удивительно помогла. Она пролила свет на некоторые неясные стороны дела.– И какую же часть сообщенных ею сведений вы находите особо важной? – спросил Маркхэм с плохо скрытой досадой.– А разве мы теперь не знаем, – ответил Ванс, – что здесь никого не было, когда горничная отбыла вчера вечером.– Я бы сказал, – возразил Маркхэм, – что этот факт нам не только не помог, а запутал дело еще больше.– Да, пожалуй, это выглядит так сейчас. Но потом – кто знает – может оказаться самым важным обстоятельством, блестящей путеводной нитью… Далее мы выяснили, что кто-то явно прятался в шкафу и что, больше того, это произошло уже после ухода дуэньи, то есть после семи часов.– Конечно, – кисло улыбнулся Маркхэм, – когда боковая дверь оказалась заперта, а в главном холле сидел телефонист, который клянется, что никто не проходил мимо него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78