Но он, кажется, собрал обо мне достаточно сведений, возможно, часть денег, которые я давал этой женщине, шла к нему. В какую грязь я попал… Когда он позвонил, то намекнул насчет фонографа, и я понял, что он что-то нашел. Я встретился с ним в фойе, и он сказал мне всю правду. Я не мог сомневаться в его словах. Когда он увидел, что я поверил ему, он запросил такую огромную сумму, что я был потрясен.Спотсвуд зажег сигару.– Мистер Маркхэм, я уже не богатый человек. Сказать правду, я на грани банкротства. Дело, которое оставил мне отец, уже около года находится в руках кредитора. Дом в Лонг-Айленде принадлежит моей жене. Об этом мало кто знает, но это правда. Для меня было бы совершенно невозможно выплатить сумму, которую потребовал Скил, даже если бы я согласился. Однако я выдал ему небольшую сумму, чтобы он молчал несколько дней, пообещав отдать ему все, что он просил, как только улажу свои дела. Я надеялся тем временем завладеть пластинкой и тем лишить его главного козыря. Но мне это не удалось, и вот тогда он мне пригрозил рассказать все вам. Я согласился принести деньги ему домой поздно вечером в субботу. Я пришел с твердым намерением убить его. Я не хотел быть замеченным, но он сам помог мне, объяснив, когда и как я смогу придти. Очутившись там, я не стал терять времени даром. В первый же момент, когда он ослабил свою настороженность, я схватил его и покончил со всем этим. Затем, заперев дверь, я взял ключ с собой и совершенно открыто вышел из дома и вернулся сюда в клуб. Это все, я полагаю.Ванс задумчиво наблюдал за ним.– Так когда вы приняли мою ставку вчера вечером, – сказал он, – то сумма представляла значительный расход для вашего бюджета?Спотсвуд еле заметно улыбнулся.– Это было все, до последнего цента, чем я еще располагал в мире.– Изумительно! Не разрешите ли вы узнать у вас, почему вы выбрали для своей пластинки наклейку бетховенского «Анданте»?– Еще один просчет, – устало сказал Спотсвуд. – Я решил, что если кому случится заглянуть в фонограф, прежде чем я вернусь и уничтожу пластинку, он скорее захочет послушать легкую музыку, чем классику.– И туда заглянул человек, который питает отвращение к легкой музыке! Боюсь, мистер Спотсвуд, что в игре за вашим плечом стояла сама судьба.– Да… Если бы я был религиозен, то мог бы наговорить вам с три короба о возмездии и божественном наказании.– Мне хотелось бы узнать у вас относительно драгоценностей, – сказал Маркхэм. – Я бы не стал упоминать об этом, если бы вы уже не сознались в основных пунктах преступления.– Я не буду оскорблен никаким вопросом, который вы пожелаете задать, сэр, – ответил Спотсвуд. – После того, как я вынул письма из шкатулки для документов, я перевернул квартиру вверх дном, чтобы создать впечатление грабежа со взломом… По этой же причине я забрал ее драгоценности. Кстати, я заплатил за большую их часть. Я предложил их Скилу, но он побоялся их взять. Тогда я решил избавиться от них. Я завернул их в одну из клубных газет и выбросил в мусорный ящик возле Флитирон-Билдинг.– Вы завернули их в утренний «Геральд», – вмешался Хэс. – Вы заметили, что Чарли Кливер не читает ничего, кроме «Геральда»?– Сержант, – голос Ванса звучал очень резко. – Конечно, мистер Спотсвуд не знал об этом, иначе он выбрал бы другую газету.Спотсвуд улыбнулся Хэсу с легким презрением. Затем, бросив на Ванса взгляд полный уважения, он снова обернулся к Маркхэму.– Через час после того, как я отделался от драгоценностей, меня охватил страх, что сверток могут найти и газету проверить. Поэтому я купил другой экземпляр «Геральда» и вставил его на место. – Он помолчал. – Это все?Маркхэм кивнул.– Спасибо, это все. Теперь я должен только просить вас последовать за этими людьми.– В таком случае, – спокойно сказал Спотсвуд, – я хочу попросить нас о маленьком одолжении, мистер Маркхэм. Теперь, когда все закончилось, я хочу написать записку своей жене. Но я хочу написать ее в одиночестве. Конечно, вы понимаете это желание. Это займет всего несколько минут. Ваши люди будут стоять у двери, я не смогу убежать… победитель может позволить себе быть великодушным до такой степени.Не успел Маркхэм ответить, как Ванс выступил вперед и коснулся его руки.– Надеюсь, – сказал он, – что вы не сочтете необходимым отказать мистеру Спотсвуду в его просьбе.Маркхэм нерешительно взглянул на него.– Я думаю, что вы заслужили право указывать, Ванс, – неохотно согласился он.Затем он приказал Хэсу и Сниткину подождать снаружи в холле, он, Ванс и я вошли в соседнюю комнату. Маркхэм стоял, как на страже, возле двери, но Ванс с иронической улыбкой подошел к окну стал рассматривать Медисон-Сквер.– Клянусь богом, Маркхэм! – заметил он. – В этом парне есть что-то величественное Им трудно не восхищаться.Маркхэм ничего не ответил. Городской шум и гуденье, приглушенные плотно закрытыми окнами, казалось, подчеркивали зловещую тишину маленькой спальни, где мы находились.Затем из другой комнаты раздался новый звук. Маркхэм распахнул дверь. Хэс и Сниткин кинулись к распростертому телу Спотсвуда и, когда Маркхэм подошел, уже стояли, склонившись над ним. Маркхэм резко остановился и повернулся к Вансу, показавшемуся в дверях.– Он застрелился!– Представьте себе, – сказал Ванс.– Вы… вы знали о том, что он собирается сделать? – захлебнулся Маркхэм.– Это было довольно очевидно.Глаза Маркхэма блеснули гневом.– И вы намеренно потворствовали ему, чтобы дать ему эту возможность?– Ну, ну, старина, – упрекнул его Ванс. – Умоляю вас, не давайте воли своим предрассудкам. Конечно, неэтично отнимать жизнь у другого, но собственная жизнь человека остается его Жизнью, с которой он волен делать все, что ему угодно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78