– Он отвел взгляд в сторону. – Я не женат. Моя эмоциональная жизнь не упорядочена, и я постоянно близко соприкасаюсь с людьми переутомленными и сверхчувствительными. В период особо повышенной впечатлительности я увлекался этой молодой женщиной, которая не разделяла моих чувств. Я жестоко страдал; она же не пошевельнула пальцем, чтобы умерить мои страдания. Действительно, я подозревал, что она умышленно, в силу своей испорченности, мучает меня, встречаясь с другими мужчинами. Во всяком случае, она вовсе не старалась скрывать свои измены. Признаюсь, что раз или два я доходил до умоисступления. И угрожал я, лишь надеясь напугать, чтобы заставить ее быть более серьезной и внимательной ко мне. Надеюсь, что вы достаточно проницательны, чтобы поверить этому.– Оставим это пока, – заметил Маркхэм. – Не могли бы вы во всех подробностях информировать меня о своем местопребывании ночью в понедельник?– Я полагал, что моя записка к вам полностью исчерпала этот вопрос. Что я упустил?– Как имя больного, которого вы навещали в ту ночь?– Миссис Анна Бридон. Она вдова Эллиса А. Бридона из Бридонского национального банка.– И вы оставались при ней с одиннадцати до часу ночи?– Совершенно верно.– И она была единственной свидетельницей вашего пребывания в лечебнице в эти часы?– Боюсь, что да. Видите ли, я никогда не звоню после десяти часов вечера; я пользуюсь своим ключом.– Я думаю, мне будет разрешено спросить миссис Бридон?Доктор Линдквист был глубоко опечален.– Миссис Бридон очень больна. После смерти мужа прошлым летом у нее был сильный нервный шок, и она с тех пор фактически находится в полубессознательном состоянии. Бывают даже дни, когда я опасаюсь за ее рассудок. Малейшее беспокойство или волнение может привести к очень серьезным последствиям.Он вынул из конверта с золотым обрезом газетную вырезку и протянул ее Маркхэму.– В этом некрологе упоминается о ее состоянии и помещении в частную лечебницу. Я уже несколько лет ее личный врач.Взглянув на вырезку, Маркхэм вернул ее обратно. Наступило короткое молчание, прерванное вопросом Вайса.– Кстати, доктор, как зовут ночную сиделку в вашем заведении?Доктор бросил на него быстрый взгляд.– Мою ночную сиделку? Почему?… Причем тут она? Ночью в понедельник она была очень занята. Я не могу понять… Впрочем, если вам нужно ее имя, я не возражаю. Ее зовут Финкл, мисс Эмилия Финкл.Ванс записал имя и, поднявшись, передал клочок бумаги Хэсу.– Сержант, доставьте мисс Финкл сюда завтра в одиннадцать утра, – сказал он, еле заметно подмигнув.– Обязательно, сэр. Это хорошая мысль. – Выражение лица Хэса не предвещало для мисс Финкл ничего хорошего. Лицо доктора Линд квиста омрачилось.– Прошу прощения, но я не вижу в ваших методах ни малейшего смысла. – Его тон выражал лишь презрение. – Могу я надеяться, что эта инквизиция окончена?– Я думаю, что да, доктор, – вежливо сказал Маркхэм… – Разрешите вызвать вам такси?– Ваше великодушие меня подавляет. Но моя машина внизу.И доктор Линдквист надменно удалился. Маркхэм немедленно вызвал Свэкера и послал его за Трэси. Сыщик сейчас же явился, протирая пенсне. Его можно было скорее принять за актера, чем за сыщика, но его способность справляться с делами, требующими тонкости и деликатности, вошла в департаменте в поговорку.– Я хотел бы, чтобы вы снова доставили мне мистера Луи Мэнникса, – сказал Маркхэм. – Привезите его сюда сейчас же, я буду ждать.Трэси весело кивнул и, приведя в порядок пенсне, отправился выполнять поручение.– А теперь, – сказал Маркхэм, устремив на Ванса укоризненный взгляд, я хочу знать, зачем вы заставили Линдквиста быть настороже с этой его ночной сиделкой? Ваша голова сегодня никуда не годится. Вы думаете, я не имел в виду эту сиделку? А теперь вы его предупредили. У него есть время до одиннадцати часов завтрашнего утра, чтобы натаскать ее на ответы. В самом деле, Ванс, я просто не могу себе представить, как более удачно можно было расстроить наши планы относительно проверки его алиби.– Я все-таки припугнул его, правда? – довольно ухмыльнулся Ванс. – Когда ваш противник начинает раздраженно говорить о бессмысленности ваших намерений, ему уже чертовски жарко под воротничком. Но, Маркхэм, старина, не разражайтесь рыданиями относительно моего скудоумия. Если мы с вами оба подумали о сиделке, не можете же вы предположить, что лукавый доктор не подумал о ней? Если бы эту мисс Финкл можно было подкупить, он сделал бы это два дня назад, и она вместе с бесчувственной миссис Бридон упоминалась бы в качестве свидетельницы его присутствия в лечебнице. Тот факт, что он избежал всякого упоминания о сиделке, доказывает всю трудность склонить ее к даче ложных показаний… Нет, Маркхэм, я нарочно заставил его насторожиться. Теперь ему надо что-то сделать до завтра, до допроса мисс Финкл. А я достаточно хвастлив, чтобы сказать, что это будет.– Дайте мне сообразить, – вмешался Хэс. – Надо мне или нет тащить сюда эту Финкл завтра утром?– В этом нет никакой необходимости, – сказал Ванс. – Боюсь, что мы обречены не полюбоваться на эту Флоренс Найтингел. Наша встреча – самая нежелательная вещь для доктора.– Может быть, это и верно, – согласился Маркхэм… – Но не забудьте, что в понедельник ночью он мог делать что-то, не имеющее никакого отношения к убийству, и не хочет разглашать это.– Так, так. И все же почти все, кто знал Канарейку, почему-то выбрали ночь понедельника для каких-то тщательно скрываемых поступков. Странновато, а? Скил пытается уверить нас, что он был погружен в карточную игру. Кливер – если верить ему на слово – колесил где-то по дорогам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78