Кстати, Ванс, вы действительно верите, что он выкупил свои письма в августе?– Если бы мы только знали! Чертовски запутанно, а?– Во всяком случае, – сказал Хэс, – заявление Кливера о том, что он звонил Оделл без двадцати двенадцать и ему ответил мужчина, подтверждается показаниями Джессапа. И, я думаю, что Кливер действительно видел Линдквиста в ту ночь, потому что это он первым намекнул нам насчет дока. Он выгадывал на этом, потому что док мог сказать, что видел Кливера.– Но если бы у Кливера было подходящее алиби, – сказал Ванс, – он бы просто мог сказать, что тот лжет. Во всяком случае, принимаете вы на веру увлекательную повесть Кливера или нет, можете не сомневаться, что в ту ночь в квартире Оделл, кроме Скила, был еще один гость.– Ну, пусть это будет так, – неохотно согласился Хэс. – Но даже в этом случае тот, другой парень имеет для нас цену только как источник показаний против Скила.– Может быть, это и верно, сержант, – Маркхэм озабоченно нахмурился. – Только мне хотелось бы знать, каким образом эта боковая дверь была отперта и снова заперта изнутри? Мы теперь знаем, что около полуночи она была открыта, и что Мэнникс и Кливер оба ею воспользовались.– Вы так много беспокоитесь по пустякам, – небрежно сказал Ванс. – Загадка двери решится сама собой, когда мы узнаем, кто составил Скилу компанию в позолоченной клетке Канарейки.– Я бы сказал, что все сходится на Мэнниксе, Кливере и Линдквисте. Только они втроем находились там, и если мы, в общем, примем рассказ Кливера, то каждый из них имел возможность пробраться в квартиру между половиной двенадцатого и полуночью.– Верно. Но о том, что Линдквист был поблизости, вы судите только по словам Кливера. А свидетельство, никем не подтвержденное, нельзя принимать как безупречную правду.Хэс внезапно что-то вспомнил и взглянул на часы.– Послушайте, а как насчет сиделки, которую вы хотели видеть в одиннадцать часов?– Я уже целый час о ней беспокоюсь. – Ванс казался действительно озабоченным. – У меня нет ни малейшего желания знакомиться с этой леди. Я надеюсь на откровение. Давайте подождем доктора до половины, сержант.Он не успел договорить, как Свэкер доложил Маркхэму, что доктор Линдквист прибыл по очень срочному и важному делу. Это было забавно. Маркхэм засмеялся, тогда как Хэс уставился на Ванса в полном изумлении.– Это вовсе не колдовство, сержант, – улыбнулся Ванс. – Доктор понял, что мы собираемся уличить его во лжи, поэтому он решил опередить нас и объяснить все лично. Просто, а?– Конечно. – Изумление во взгляде Хэса угасло.Когда доктор Линдквист вошел в комнату, я заметил, что его обычная изысканность пропала. У него был одновременно извиняющийся и испуганный вид. Было ясно, что он чувствовал себя неважно.– Я пришел, сэр, – заявил он, усаживаясь на стул, предложенный ему Маркхэмом, – рассказать вам всю правду о той ночи.– Правда всегда приветствуется, доктор, – ободряюще сказал Маркхэм.Доктор поклонился в знак согласия.– Я глубоко сожалею, что не последовал этим путем с первой нашей беседы. Но в то время я еще не взвесил и не обдумал этот случай и, сделав однажды ложное заявление, я почувствовал, что у меня нет иного выхода, как только придерживаться его и далее. Однако, после более зрелого обдумывания, я пришел к выводу, что искренность – это самый мудрый путь. Дело в том, сэр, что я не был у миссис Бридон ночью в понедельник в те часы, о которых шла речь. Я был дома до половины одиннадцатого. Затем я направился к дому мисс Оделл, прибыл туда около одиннадцати часов. Я простоял там на улице до половины двенадцатого, потом вернулся домой.– Такое краткое заявление требует объяснения.– Я понимаю, сэр. Я готов пояснить. – Доктор Линдквист колебался и на его бледном лице появилось напряженное выражение. Его руки были плотно сжаты. – Я узнал, что мисс Оделл собиралась пойти пообедать и в театр с человеком по имени Спотсвуд; и мысль об этом начала терзать меня. Этому Спотсвуду я был обязан отчуждением мисс Оделл; это его вмешательство повлекло за собой мои угрозы молодой женщине. Когда я сидел дома в тот вечер, позволив себе обдумать свое положение с каким-то болезненным наслаждением, меня охватило желание выполнить эти угрозы. Почему бы, спрашивал я себя, не покончить с этим нетерпимым положением сразу? И почему бы не включить в список жертв и Спотсвуда?Рассказывая, он все больше и больше возбуждался. Мышцы вокруг глаз у него начали подергиваться, а плечи дрожали, как у человека, старавшегося подавить озноб.– Поймите, сэр, я страдал, как в агонии, и моя ненависть к Спотсвуду затуманивала мой рассудок. Едва соображая, что делаю, двигаясь будто не по своей воле, я сунул револьвер в карман и выбежал из дому… Я думал, что мисс Оделл и Спотсвуд скоро будут возвращаться из театра, и собирался ворваться в квартиру и привести свой план в исполнение. Стоя на другой стороне улицы, я видел, как они вошли в дом – это было около одиннадцати часов – но когда я лицом к лицу столкнулся с действительностью, я заколебался. Я откладывал свою месть. Я… я играл с мыслью о ней, получая болезненное удовлетворение от того, что знал: они находятся сейчас в моей власти.Его руки тряслись, как в лихорадке, подергивание вокруг глаз усилилось.– Около получаса я ждал, как в бреду. Затем, когда я уже готов был пойти и покончить с этим, появился человек по имени Кливер и увидел меня. Он остановился и заговорил. Я подумал, что он, может быть, хочет зайти к мисс Оделл, и сказал, что у нее уже есть гость. Тогда Кливер направился к Бродвею, и пока я ждал, чтобы он завернул за угол, Спотсвуд вышел из дому и сел в такси, которое только что подъехало… Мой план провалился – я ждал слишком долго.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78