В результате введения сухого закона новая, опасная волна ночной жизни захлестнула Нью-Йорк. Множество хорошо снабжаемых кабаре, которые именовали себя ночными клубами, появилось на Бродвее и на прилегающих к нему переулках, пугающе возросло число серьезных преступлений, которые, как говорили кругом, зародились в этих притонах.Наконец, когда было совершено убийство, сопровождаемое ограблением и похищением драгоценностей, в одном из городских семейных отелей и когда следы привели прямо к одному из ночных клубов, где совершались накануне приготовления, когда двое сыщиков из уголовного бюро, расследовавших это дело, были найдены мертвыми по соседству с этим клубом, с пулевыми ранами в спинах, Маркхэм решил бросить все другие дела прокуратуры и лично заняться создавшимся нетерпимым положением. ГЛАВА 2СЛЕДЫ НА СНЕГУ(воскресенье, 9 сентября) На следующий день после того, как Маркхэм, Ванс и я сидели в укромном уголке в Стюйвезант-Клубе, прокурор принял свое решение. Мы часто встречались здесь все вместе, так как были членами клуба, а Маркхэм даже использовал клуб как своеобразную штаб-квартиру.– Довольно печально, – заметил он в этот вечер, – что половина народа в Нью-Йорке считает прокуратуру никчемной богадельней, и что я сам не могу превратиться в сыщика, потому что у меня не хватает улик, или эти улики недостаточно убедительны, чтобы поддержать обвинения.Ванс с легкой улыбкой взглянул вверх и перевел насмешливый взгляд на Маркхэма.– По-видимому, все трудности в том, – протянул он, – что полиция, будучи совершенно не искушенной в немыслимой абракадабре судебной процедуры, исходит из убеждения, что улики, способные удовлетворить нормального здравомыслящего человека, могут удовлетворить и суд. Дурацкое убеждение, видите ли. Законникам вовсе не нужны улики, им нужна эрудиция. И мозг среднего полисмена не в состоянии ничего противопоставить педантичным требованиям юриспруденции. Он недостаточно изощрен в них.– Дело обстоит не так уж плохо, – возразил Маркхэм, пытаясь говорить как можно добродушней, хотя напряжение последних недель вывело его из обычной уравновешенности. – Если бы для свидетелей не было специальных законов, несправедливость торжествовала бы слишком часто. А в наших судах преступник имеет право защищаться.Ванс зевнул.– Маркхэм, вам следовало бы быть педагогом. Просто удивительно, как вы изучили все возражения стандартных ораторов в ответ на критические замечания. Но меня вы все-таки не убедили. Помните тот случай в Висконсине с человеком, которого похитили и которого суд объявил по всей вероятности уже мертвым. Даже когда он вернулся, живой и невредимый, это ничего не изменило в мнении суда. Неоспоримый факт, что он был жив, рассматривался судом как вопрос, не относящийся к делу. Да к тому же неуместный и несущественный. А трогательное положение, такое распространенное в этой чудной стране, о человеке, который может быть умалишенным в одном штате и совершенно здоровым в другом. Действительно, знаете ли, нельзя ожидать, чтобы человек, наделенный обыкновенным здравым умом, не привыкший к великолепному процессу логического мышления законников, улавливал такие нюансы. Такой человек, блуждающий в потемках ординарного здравого смысла, скажет, что лунатик останется лунатиком как на правом берегу реки, так и на левом. И он будет также утверждать – ошибочно, конечно, что если человек жив, то он еще не умер.– К чему эта академическая диссертация? – спросил Маркхэм, на этот раз с некоторым раздражением.– Мне кажется, она довольно живо затрагивает причину теперешних наших неприятностей, – спокойно объяснил Ванс. – Очевидно, полиция, не знакомая с судебным процессом, заставила вас сесть в лужу. Почему бы не начать агитацию за всеобщее обучение сыщиков на юридических курсах?– Вы мне страшно помогли своим советом, – отозвался Маркхэм.– Почему вы отвергаете мое предложение? Вы должны признать, что оно этого не заслуживает. Человек, не разбирающийся в законах, который видит, что дело обстоит так-то, не обращает внимания на не имеющие никакого веса доказательства в обратном, а крепко держится за факты. Суд торжественно выслушивает множество пустых показаний и выносит решение, опираясь не на факты, а на установленный свод законов. Результат, видите ли, часто бывает такой, что суд оправдывает обвиняемого, прекрасно сознавая, что он виноват. И судья обращается к преступнику: «Я знаю, и суд знает, что ты совершил преступление. Но благодаря допускаемым законом свидетельским показаниям я объявляю тебя невиновным. Иди и греши пока».Маркхэм проворчал.– Вряд ли я сумел бы заставить американцев полюбить меня, если бы отвечал на все выпады против прокуратуры рекомендацией Департаменту полиции позаниматься на юридических курсах.– Тогда позвольте мне поддержать предложение шекспировского палача: «Давайте убьем всех законников».– К несчастью, мы находимся в реальных условиях, для которых этот выход из положения не годится.– Тогда как же, – лениво спросил Ванс, – предлагаете примирить здравые умозаключения полиции с тем, что вы так трогательно называете правилами судебной процедуры?– Начать с того, – сообщил ему Маркхэм, – что с этого дня я решил лично проводить расследование всех преступлений, связанных с ночными клубами. Вчера я созвал совещание руководителей моего Департамента и надеюсь на оживление нашей деятельности, которая будет исходить прямо из моего кабинета. Я собираюсь получить именно те улики, которые необходимы обвинению.Ванс нетерпеливо достал сигарету и постучал ею по руке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78