– Мой интерес к этому случаю чисто академический.Спотсвуд негромко засмеялся.– Хотел бы я, чтобы моя семья придерживалась такой же точки зрения, но, боюсь, что они не будут так терпеливы к моим слабостям.– Надо честно сказать вам, мистер Спотсвуд, – вмешался Маркхэм, – что, возможно, мне все-таки придется вас вызвать как свидетеля.Спотсвуд быстро вскинул глаза, по его лицу пробежала тень, но он ничего не сказал.– Дело в том, – продолжал Маркхэм, – что мы собираемся произвести арест, и понадобятся ваши показания, чтобы установить, когда мисс Оделл вернулась домой, и доказать, что в квартире уже кто-то был, когда вы ушли. Ее зов на помощь, когда вы ушли, может послужить важным пунктом обвинения.Спотсвуд, казалось, был напуган мыслью о том, что его отношения с девушкой станут известны всем, и просидел несколько минут молча, с опущенными глазами.– Я вас понимаю, – сказал он наконец. – Но это было бы ужасно для меня.– Этого, быть может, удастся избежать, – успокоил его Маркхэм. – Я обещаю, что вас вызовут только в случае крайней необходимости. Но вот о чем я хотел вас спросить: вы не знаете случайно доктора Линдквиста, который, кажется, был личным врачом мисс Оделл?Спотсвуд был искренне изумлен.– Никогда не слыхал о таком, – ответил он. – Мисс Оделл никогда не говорила мне ни о каком враче.– А вы никогда не слышали, чтобы она упоминала имя Скила или называла кого-нибудь Тони?– Нет, – он произнес это с ударением.Маркхэм погрузился в разочарованное молчание. Спотсвуд тоже не произносил ни слова и, казалось, задумался.– Знаете, мистер Маркхэм, – заговорил он через несколько минут, – может быть, неловко признаваться в этом, но я очень заботился об этой девушке. Вы, вероятно, оставили ее квартиру не тронутой… – Он поколебался, и в глазах его появилось почти просительное выражение. – Если можно, я бы хотел побывать там еще раз.Маркхзм, взглянув на него, покачал головой.– Не выйдет. Вас может узнать телефонист или там окажется репортер – и тогда я не смогу не привлечь вас к делу.Спотсвуд, казалось, был разочарован, но не спорил. Несколько минут все молчали. Вдруг Ванс неторопливо выпрямился в своем кресле.– Кстати, мистер Спотсвуд, вы не заметили ничего необыкновенного за те полчаса, что провели в квартире мисс Оделл вчера вечером?– Необычайного? Нет. Мы немного поболтали, затем я простился и ушел.– И все же теперь совершенно ясно, что в то время, как вы находились у нее, там еще кто-то был.– Да, в этом нет никакого сомнения. – Спотсвуд слегка вздрогнул. – И ее крики означали, что он вышел из своего убежища, как только я ушел.– А вы не подумали об этом, когда она позвала на помощь?– Сначала подумал. Но, когда она стала уверять, что ничего не случилось, и попросила меня идти домой, я решил, что она задремала и вскрикнула во сне… О, если бы я не поверил этому так легко.– Это мучительное положение. – Ванс помолчал, а затем спросил. – Вы, между прочим, не обратили внимания на дверь стенного шкафа в гостиной? Была ли она открыта или закрыта?Спотсвуд нахмурился, как бы пытаясь вспомнить, но у него ничего не вышло.– Кажется, закрыта. Я, вероятно, заметил бы, если бы она была открыта.– Значит, вы не можете сказать, был ли ключ в замке?Беседа продолжалась еще полчаса, затем Спотсвуд извинился и покинул нас.– Странно, – размышлял Маркхэм, – как пустоголовая легкомысленная певичка могла настолько увлечь человека, получившего такое воспитание, как он.– Я бы сказал, что это вполне естественно, – возразил Ванс. – Просто, вы неисправимый моралист, Маркхэм. ГЛАВА 12УПРЯМЫЙ УЗНИК(среда, 12 сентября, 9 ч. утра) Следующий день – это была среда – не только ознаменовался важным и, как казалось, решающим событием в ходе дела Оделл, но в этот день также началось активное участие Ванса в расследовании. Психологические моменты дела влекли его к себе, и он чувствовал, даже при тогдашнем положении расследования, что обычными полицейскими методами нельзя будет решить эту задачу. По его просьбе Маркхэм заехал за ним около девяти часов, и мы отправились прямо в прокуратуру.Хэс нетерпеливо ждал нашего прибытия. Выражение крайнего торжества на его лице, которое он тщетно пытался скрыть, сразу сообщило нам о хороших новостях.– Дела идут лучше не надо, – объявил он, едва мы уселись. Сам он был слишком возбужден, чтобы присесть, и стоял перед столом Маркхэма, вертя в пальцах сигару.– Мы взяли Щеголя вчера в шесть часов вечера и хорошо взяли. Один из наших ребят – его зовут Райли – обходил Шестую авеню в районе 30-х улиц и увидел, как он вылез из машины и вошел в ломбард. Райли сейчас же прихватил постового полисмена и пошел за ним, а постовой подцепил еще одного из патруля, и вот они втроем накрыли нашего элегантного приятеля, когда он пытался заложить это кольцо.Он бросил на стол прокурора крупный квадратный солитер в платиновой филигранной оправе.– Я был как раз у себя, когда они его взяли, и тут же послал Сниткина в Гарлем узнать, что скажет об этом горничная, и она признала кольцо, как принадлежащее Оделл.– Но его не было среди украшений, которые, были на леди в ту ночь, сержант, – рассеянно сказал Ванс.Хэс угрюмо взглянул на него.– Ну и что из этого? Его достали из стального ящика, не будь я Эрнест Хэс.– Конечно, конечно, – пробормотал Ванс, впадая в оцепенение.– И вот тут нам и повезло, – сказал Хэс, поворачиваясь к Маркхэму. – Это прямо связывает Скила с убийством и грабежом.– Что говорит об этом Скил? – Маркхэм напряженно подался вперед. – Я думаю, вы допросили его?– Можно сказать, да, – ответил сержант, но довольно унылым тоном. – Он у нас всю ночь был в работе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78