– Ну конечно, – сказал доктор Фаррагут. – Сам-то я, правда, не бывал на его представлениях, но наслышан. Он ведь еще и поэт, кажется?
– Можно сказать и так, – ответил я, не высказывая мнения о претенциозных виршах Марстона из уважения к покойному.
– Так или иначе, ваша украденная шкатулка обнаружилась именно в кабинете Марстона. Учитывая его деловые отношения с Баллингером, вполне вероятно, что он получил этот бесценный предмет от вашего заклятого врага. Эта версия подкрепляется открытием, которое я совершил совсем недавно, будучи пленником Питера Ватти.
– Что за открытие? – спросил Фаррагут.
– Баллингер недавно был в Конкорде, – ответил я. – Более того, по всей видимости, он побывал и в этом самом доме.
Это утверждение так поразило доктора Фаррагута, что он дернулся, словно ударенный током гальванической батареи.
– Пузырек вашего «целебного бальзама» дал Ватти не кто иной, как Герберт Баллингер, который убедил затворника, что бальзам обладает сверхъестественными свойствами, – объяснил я. – Такое поведение, разумеется, полностью соответствует вашему описанию Баллингера как человека, поднаторевшего в том, чтобы внушать к себе доверие. Поскольку он явно не получил лекарство непосредственно от вас, напрашивается только одно объяснение: он украл его из вашего кабинета, когда похищал шкатулку.
– Да благослови меня Господь, – сказал Фаррагут, качая головой. – Конечно, все указывает на Герберта. Полагаю, я еще легко отделался.
– Вы правы, – сказал я. – За последние дни несколько человек, так или иначе связанных с этим делом, погибли ужасной смертью. Поначалу я сделал вывод, что большинство этих убийств совершил сам Баллингер. Однако теперь выясняется, что это дело рук его преступного сообщника, некоего Боудена.
– Никогда о таком не слышал, – сказал Фаррагут, – хотя, должно быть, он дурной человек, коли работает с Гербертом.
– Боюсь, они уже больше не соучастники, – сказал я.
– Вы имеете в виду, что они разругались? – спросил Фаррагут.
– Я имею в виду, – мрачно ответил я, – что одной из жертв оказался сам Герберт Баллингер.
Казалось, услышав это известие, доктор Фаррагут лишился дара речи. Мгновение он просто переводил дух, глядя на меня с разинутым от изумления ртом.
– Герберт Баллингер… убит? – спросил он наконец. Затем, глубоко вдохнув и медленно выдохнув, добавил: – Полагаю, это к лучшему. Одним безумцем на свете меньше.
Боюсь, – сказал я прерывающимся голосом, – что не могу разделить ваше облегчение. Напротив, со смертью Баллингера шансы обнаружить редкие ингредиенты, необходимые для лечения Вирджинии, ничтожно малы. – Тут меня настолько захлестнуло чувство безнадежности, что я закрыл лицо руками и непроизвольно всхлипнул.
В ответ на этот взрыв отчаяния доктор Фаррагут сделал нечто совершенно неожиданное. Пододвинувшись ко мне на несколько дюймов, он положил руку мне на колено и самым что ни на есть радостным голосом воскликнул:
– Можете больше не волноваться, По! Именно это я хотел сказать вам с самого начала.
Отведя руку, я ошарашенно воззрился на него.
– Украденные ингредиенты мне больше не нужны, – продолжал доктор. – Мне в руки попал небольшой запасец.
– Что?! – вскричал я, едва смея поверить тому, что слышу.
– Не сомневайтесь! – воскликнул доктор, звучно шлепая меня по колену. – Это вещество сейчас у меня в лаборатории. Теперь у меня есть все, что нужно, чтобы приготовить таблетки для Вирджинии.
– Н-но где? – спросил я, настолько потрясенный, что мне едва удалось вымолвить связное предложение. – Как?
– Случайно наткнулся на маленькую упаковку, – ответил доктор Фаррагут. – Сам же припрятал на полке несколько недель тому и совершенно позабыл. Боюсь, в моем возрасте вас ожидает то же самое. Мозги уже не молодо-зелено, ха-ха.
– Но это же замечательно! – вскричал я. Эмоции настолько переполняли меня, что я с трудом удержался, чтобы не вскочить и не обнять добряка доктора. – Как скоро вы сможете приготовить лекарство?
– Ну, это пустяки. Через пару часов. Я завезу его сегодня к вечеру. Меня тоже пригласили на премьеру пьесы молодой мисс Элкотт.
– Что ж, тогда я сейчас же отправлюсь, чтобы не мешать вашей работе, – сказал я, быстро вставая с кресла.
– Отвезти вас к Элкоттам? – спросил доктор Фаррагут, поднимаясь.
– Нет-нет, – сказал я. – Немедля беритесь за дело. Я прекрасно доберусь и сам. Ваша целебная мазь, полностью снявшая боль, вкупе с чудесным, совершенно непредвиденным поворотом дел окончательно вернули мне силы.
Подойдя к двери, я помедлил на пороге, чтобы обменяться рукопожатием с доктором Фаррагутом.
– Скоро увидимся снова, – тепло заверил я его.
– Верно, – ответил он. – Я многого жду от сегодняшней постановки. По-моему, мисс Элкотт – прирожденный драматург.
– Она явно чрезвычайно одаренная молодая женщина, мечтающая добиться славы и богатства своими сочинениями, – ответил я. – У меня не хватило духу сообщить ей, что по крайней мере в финансовом смысле большинство профессиональных авторов в Америке прозябает. Американцы несравненно больше посвящают себя коммерции, чем искусству.
– Писателями рождаются, но за это не платят, верно, По? – сказал Фаррагут с искоркой в глазах.
В этот момент сердце мое было настолько исполнено благодарности к старому врачу, что, несмотря на докучный характер его бесконечных шуток (не говоря уже о зерне горькой истины, содержавшейся в последней), я от души расхохотался.
Затем, все еще пофыркивая, я повернулся и, не чуя земли под ногами, направился к дому Элкоттов.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
Воодушевленный удивительными новостями, которые рассказал мне доктор Фаррагут, я быстро пересек расстояние, разделявшее его дом и усадьбу Элкоттов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121