Когда мои останки обнаружат, подозрение немедленно падет на вас, доктор Фаррагут, а последующее полицейское расследование неизбежно приведет не только к вашему аресту, но и к аресту мистера Баллингера.
– Что-то я сильно сомневаюсь, что ваше тело найдут, – сказал Фаррагут. – Мы избавимся от него так, что никто и не узнает. Я собирался рассказать вам как, но, зная, как вы обожаете головоломки, я, пожалуй, предложу вам загадку. Куда ходит на водопой Генри Торо? Посмотрим, удастся ли вам разгадать ее в оставшиеся минуты.
– Будь так добр, Эразм, – сказал Баллингер. – Видишь те две бутылки с химикалиями? Отлей из каждой примерно чашку и смешай вон в той миске, чтобы я мог положить снимок в раствор, как только закончу.
– Слушаюсь и повинуюсь, – ответил Фаррагут, подошел к столу, откупорил бутылки и налил указанное количество в оловянную миску.
– А ну-ка, мистер По, – злобно усмехаясь, проговорил Баллингер, с вытянутыми руками делая шаг в направлении моего кресла.
Я отчаянно заметался, запрокидывая голову как можно дальше. Но разумеется, все попытки освободиться от опутывавших меня веревок оказались тщетны. Когда руки Баллингера сомкнулись на шее, я услышал низкий, приглушенный вопль, исходивший оттуда, где стояло кресло девочки.
Почти одновременно моих ушей достиг еще один звук: кто-то тяжело ступал по полу прямо у меня над головой. Кто-то ходил по дому! Уже было совсем погасшая искра надежды вспыхнула ярким пламенем. Моя выжидательная тактика принесла успех. Помощь вот-вот подоспеет!
Ослабив хватку, Баллингер быстро повернулся к Фаррагуту, который нахмурился и сказал:
– Занимайся своим делом, Герберт. Я позабочусь о нашем госте.
Поставив бутылки с химикатами, безумец ринулся наверх, захлопнув за собой подвальную дверь.
Единственный шанс выжить заключался теперь в том, чтобы оповестить незнакомца о нашем затруднительном положении. С этой целью я открыл рот, собираясь издать самый громкий вопль, на какой был способен. Однако не успел я издать и звука, как Баллингер мощной хваткой впился в мой кадык.
Я судорожно попытался вздохнуть – дрожь, похожая на малярийный озноб, сотрясала все тело, выпученные глаза, казалось, вот-вот выскочат из орбит, рвота подступала к горлу, перед глазами поплыл туман.
В этот миг, в молниеносной последовательности, произошло сразу несколько событий. Испустив изумленное рычание, Баллингер ослабил мертвую хватку и обернулся. Я услышал хлюпанье, а затем громкий всплеск. Баллингер, стоявший теперь ко мне спиной, зарычал от боли и схватился за лицо. Шатаясь, он сделал несколько шагов, и – к моему величайшему удивлению – я увидел перед собой Луи Элкотт!
Освободившись от пут и кляпа, она стояла, держа в руках миску, предназначенную для раствора дагеротиписта. Это была крайне едкая жидкость, которую она явно только что плеснула прямо в глаза Баллингеру.
Баллингер, тыльной стороной ладони терший глаза, пронзительно завопил:
– Чертова сучка! Я с тебя кожу заживо сдеру!
– Чудовище! Чудовище! – крикнула Луи.
Я видел, что, хотя Баллингер на какое-то время и выведен из строя, через несколько секунд он придет в себя в достаточной степени, чтобы осуществить свою угрозу. Тошнотворное чувство собственного бессилия переполняло меня: руки и ноги у меня были по-прежнему привязаны к креслу, и я был не в состоянии помочь девочке.
Я обвел подвал обезумевшим взором. И сразу же заметил нечто, что заставило мое сердце учащенно забиться.
– Луи! – крикнул я. – Камера!
На лету поймав смысл моих слов, бесстрашная девочка одним прыжком очутилась у аппарата и, сняв тяжелый деревянный ящик с треноги, подтащила его к тому месту, где Баллингер, стоя на коленях, быстро моргал и мотал головой из стороны в сторону. Зрение явно возвращалось к нему. Он уже оперся руками о пол, собираясь подняться, когда Луи, захрипев от натуги, подняла тяжелую камеру так высоко, насколько позволяли ей ее силы, и со всего размаха обрушила ее на макушку Баллингера. Тот, не издав ни звука, рухнул лицом вниз.
Подбежав ко мне, девочка попыталась развязать узлы веревок, которыми я был опутан, но безуспешно.
– Там! – крикнул я, кивая в сторону стола. – Нож!
Перепрыгнув через неподвижное тело дагеротиписта, Луи метнулась через весь подвал к столу и схватилась за рукоятку ножа. Острие так глубоко вошло в дерево, что ей пришлось ухватиться обеими руками и только через несколько секунд отчаянных усилий удалось выдернуть нож.
Едва это орудие оказалось у нее в руках, как нас заставил ошеломленно вздрогнуть звук ружейного выстрела, прогрохотавший над нашими головами.
– Скорее, Луи! – окликнул я девочку.
Она моментально подбежала к креслу и разрезала веревки, которыми были привязаны мои руки. Взяв у нее нож, я нагнулся, перерезал веревки, державшие ноги, и вскочил.
Баллингер не подавал признаков жизни. Выбрав самый длинный кусок веревки, я встал на колени и туго связал запястья его обмякших рук у него за спиной. Затем обмотал и связал лодыжки.
– Пожалуйста, побыстрее, мистер По, – подгоняла меня Луи. – Я не успокоюсь, пока мы не уберемся подальше от этого жуткого места.
Сунув нож за пояс, я схватил Луи за руку и направился к выходу.
Тут мы услышали, как подвальная дверь распахнулась настежь. На лестнице послышались тяжелые шаги. Еще миг – и мы увидели человека с безумно блуждавшими глазами, сжимавшего ружье, из дула которого тянулась тонкая струйка дыма.
Это был Питер Ватти.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
– Вы! – тяжело выдохнул он, переводя широко раскрытые глаза, покрытые сеточкой красных лопнувших сосудов, с Луи на меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121