Договоритесь с людьми. В обмен на мир они научат нас, как остановить оспу. Мы не будем беспомощны. Мы продолжим наш путь по миру и будем собирать нашу дань, но уже не человеческой плотью, и тогда мы узнаем от этих существ их секреты. В этом наша единственная надежда на спасение. — Кубата устало оглядел собрание. — Потому что если наши отцы некогда летали к звездам, то когда-нибудь и мы сможем научиться от этих людей, как делать машины, и таким образом вернем себе наше истинное наследство, которое было у нас до того, как мы пали. Ибо кто мы сейчас, как не раса, которая пришла в упадок? Мы — рабы тех, кого мы считаем своими рабами.Кубата с грустью посмотрел на своего старого друга, который, поднявшись, не отрывал от него глаз.— Я знаю, что тут наши пути расходятся, мой друг, — сказал Кубата спокойно, а затем опять обратился к собранию: — Это мои собственные слова, а не слова моего кар-карта.— Скот должен быть уничтожен, — произнес Музта ровным тоном, глядя мимо Кубаты. — Мой старый друг хорошо управлял нами в бою, но если мы оставим этих янки в живых, то, когда мы вернемся в следующий раз, они будут слишком сильны и их невозможно будет уничтожить. Они должны умереть сейчас.— Но мы умрем здесь от голода, если останемся, — возразил Кубата. — А если мы будем двигаться вперед, эта напасть все время будем опережать нас. Ключ к ней у янки. Только они могут показать нам, как остановить ее.— Все они должны быть умерщвлены и брошены в ямы, — бросил Музта резко. — Мы будем атаковать их, пока они все не погибнут. Ты пытался спасти как можно больше наших воинов во время этой осады. Ты правильно делал, но теперь с каждым днем мы становимся слабее. Скоро выпадет снег. В этом городе полмиллиона голов незараженного скота, и я захвачу его!Печально кивнув, Кубата отстегнул свой меч с пояса и выпустил его из рук. Меч упал на пол, а Кубата опять посмотрел на собравшихся.— Я сказал то, что думаю, — с грустью произнес старый воин. — Моему кар-карту нужен предводитель с огнем юности в крови. Я ухожу на покой, чтобы прожить мои последние дни в размышлениях.Все молчали, когда Кубата выходил из шатра с высоко поднятой головой. Многие из старших клановых вождей и воинов склоняли головы в знак уважения, когда он проходил мимо. Но большинство собравшихся охватило возбужденное ожидание.Музта смотрел, как уходит его старый друг, и про себя выругался. Что-то в его душе подсказывало ему, что в словах Кубаты была правда. Но изменить все сейчас значило плевать против ветра и ждать, что он сменит направление. Его собственное положение было очень шатким, потому что из-за кровавых потерь первых атак и утомительной осады все уже теряли терпение. Чтобы сохранить власть, нужно было как можно скорее изменить ситуацию к лучшему. Несколько недель он пытался убедить в этом Кубату, который все больше и больше отдалялся от него. И когда лидеры кланов потребовали созвать это собрание, он знал, что здесь их пути окончательно разойдутся. Музта оглядел собрание, которое застыло в ожидании. Наконец его взгляд остановился на Туле, и он кивнул ему. Вождь клана выступил вперед и жадно схватил меч под всеобщий рев одобрения. Музта смотрел на своего соперника, и лицо его ничего не выражало. По крайней мере теперь будет на кого свалить вину в случае неудачи. Если же они победят, то почести достанутся ему.— Настало время пиршества, — объявил Музта, и, рыча от восторга, все устремились прочь из шатра. Две абсолютно здоровые скотины были выбраны на сегодняшний день. Они были лучшей породы, молодые, полнокровные, и эта еда хотя бы на какое-то время отвлечет его драчливую знать.Они будут строить планы завтра, и если им повезет, эта война скоро закончится. И сколько бы воинов ни пришлось потерять, ответственность за потери будет лежать и на Туле, конечно, тоже.
— Все это не очень-то мне нравится, — сказал Эндрю спокойно, разглядывая позиции врага через бинокль.— Они затевают что-то серьезное, — откликнулся Ганс. — Весь день разъезжают туда-сюда. Петраччи докладывает, что они оттащили назад целую кучу повозок с женщинами и детьми. В верхнем лагере теперь нет ни единого воина.— Вниз!Оба пригнулись; тяжелая стрела ударилась в крышу их укрытия и, вертясь, упала за ним.— Их курьеры без конца скачут взад и вперед по всей линии фронта, — продолжал Ганс, осторожно выглядывая из бастиона.— А я надеялся, что они продолжат эту проклятую осаду.— Даже если мы умрем от голода до прихода весны?— Да, это всего лишь оттягивание неизбежного, но все-таки оттягивание, — сказал Эндрю спокойно. — Бог свидетель, если они атакуют нас, это будет дорого им стоить.Видимо, они все-таки решили изменить тактику.— Как ты думаешь, когда они ударят?— Сегодня слишком поздно. Завтра, с первыми лучами солнца.— На их месте я бы ударил по всему фронту на протяжении шести миль, и тогда наша оборона раньше или позже треснула бы где-нибудь.Ганс кивнул, соглашаясь.— Ну что ж, — произнес Эндрю медленно и значительно. — В таком случае всем подразделениям быть в боевой готовности за два часа до рассвета. Мы будем следовать намеченному плану. Хьюстон вместе с Тридцать пятым полком и дивизионом артиллерии в резерве. Остальные три дивизии на внешнем валу, связь со всеми дивизиями по телеграфу. Если им удастся пробить брешь, мы постараемся окружить их, но если это не получится, мы отведем всех за внутреннюю стену.Эндрю посмотрел на Калинку и Касмара.— Я хочу, чтобы всех, кто не участвует в битве, эвакуировали из внешнего кольца, пока еще темно.— Мы потеряем почти половину жилых помещений, — тихо заметил Калинка. — Город будет переполнен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141