Ободранные, лишившиеся всего группы тугар бродили по округе. Несмотря на весь свой гнев за все, что они натворили, он не мог избавиться от сочувствия к тысячам тугарских женщин и детей, которые ходили по грязным полям, переворачивая мертвые тела в поисках близких. Их пронзительные вопли и причитания долетали до городских стен.Весь день он ждал, обходя свои позиции, в глубине души понимая, что все кончилось. В какой-то момент он, должно быть, совсем изнемог, потому что совершенно не помнил, как оставил свой пост и пришел отдохнуть в эту комнату.Ординарец закончил свое дело, и Эндрю встал на ноги.— Как Калин? — спросил он.— Сильные боли, но признаков инфекции нет, — ответил Эмил. — Эта девушка была хорошей ученицей. — И, не успев произнести эти слова, он пожалел, что они вырвались у него.Эндрю отсутствующим взглядом посмотрел на доктора, не в силах ответить.— Организуй охрану и пойдем посмотрим, как он, — сказал Эндрю тихо.Встав с постели, он вышел в коридор, где стоял, будто поджидая его, Касмар.— Я знаю, у тебя тяжело на душе, — тихо сказал священник. — Не только из-за нее, из-за всего. Не вини себя, Эндрю Кин. Помни, что в конце концов ты спас наших людей.Эндрю знал, что священник говорит искренне, но как он мог объяснить, что чувствует сейчас?Он никогда уже не исцелится, ни теперь, ни потом. В глубине души он прекрасно понимал, что именно так долго отталкивало от него Кэтлин и сдерживало его самого.Кивнув сам себе в подтверждение своих мыслей он прошел через прихожую в комнату Калинки. Крестьянин сидел на койке и ел похлебку, приготовленную для него Таней.— Они уходят, — сказал Эндрю, и лицо Калинки озарила улыбка.— Так что мыши в конце концов все-таки покусали их.Эндрю, пытаясь выжать из себя улыбку, кивнул в ответ.— Мы разделяем твое горе, мой друг, — тихо сказал Калинка. — Ее руки вернули мне жизнь.— Готорн? — беззвучно спросил он одними губами. Калинка покачал головой. Эмил вошел в комнату и посмотрел на своего пациента.— Может быть, попробуешь выйти и посмотреть? Я полагаю, тебе полезен свежий воздух.Взволнованный Калинка хотел спустить ноги с постели.— Не надо. У меня есть носилки, они в коридоре.Вошли четверо из Тридцать пятого Мэнского и, бережно подняв Калинку с постели, уложили его на покрытые шкурой носилки.— Давайте посмотрим, — сказал Эндрю. Таня, с покрасневшими веками, встала и последовала за отцом.В сопровождении Касмара они прошли через большой неф собора, все еще заполненный ранеными, и сквозь огромную дверь вышли на солнечный свет.Раздалась оглушительная овация. Площадь от края до края была запружена людьми.Эндрю поднял глаза на Касмара, который пожал плечами.— Мы устроили маленький праздник в вашу честь, — сказал Патриарх, расплываясь в улыбке.Смущенный бурной демонстрацией чувств, Эндрю спустился по ступеням церкви. К его радости, кто-то вел Меркурия, конь фыркал и становился на дыбы, пока Эндрю шел к нему. Он любовно похлопал коня по крупу и вскочил в седло.Когда носильщики Калинки спустились с лестницы, он с трудом сел на носилках и, подняв левую руку, помахал ею, приветствуя толпу, которая восторженно заревела, выкрикивая его имя.Люди Тридцать пятого полка и Сорок четвертой батареи стояли колонной по четыре в ряд. Эндрю внимательно осмотрел строй. Каким редким он стал. Больше половины из них погибли, оставшиеся ветераны выглядели усталыми и изможденными, но смотрели гордо.Эндрю вытянулся рядом со своим полком, его переполняла гордость. Повернувшись к обоим знаменам, он щелкнул каблуками и отдал честь, потом, оглянувшись на однополчан, отдал честь им, и их победные крики присоединились к крикам толпы.Подойдя к колонне, он увидел подъехавшего сбоку Ганса. Знамя его корпуса и флаги четырех дивизий Суздальской армии развевались позади него.— Ну что, Ганс, поедешь в качестве генерала или как старший сержант?— Пожалуй, сынок, сегодня я займу место старшего сержанта.Он встал рядом с Эндрю, и, дождавшись Эмила, они двинулись вперед, за носилками Калинки и Касмаром, возглавлявшими колонну.Они направились к восточным воротам. По обе стороны дороги растянулись поредевшие подразделения Суздальцев и новродские кавалерийские эскадроны.— Боже, какие потери, — тихо сказал Эндрю, обводя взглядом строй.Проезжая мимо каждого подразделения, он отдавал честь их знаменам, и люди отвечали ему суровыми, гордыми взглядами.В Пятом Суздальском он заметил Дмитрия с полыхающим, как огонь, полковым знаменем, вокруг которого собралось не более сотни человек. Знамя развевалось на ветру, поперек него он увидел два слова, написанные по-английски:— Гвардия Готорна.Эндрю спешился и отдал честь знамени. Командир Суздальцев с гордостью поднял на него глаза, в которых застыли слезы.— Мы выковали здесь армию, — сказал Эндрю ровным тоном, продолжая свой путь.— Которая не хуже Армии Потомака, — твердо ответил Ганс.Спускаясь к воротам, они проехали мимо батареи О’Дональда. Майор уже вывел коня и ждал их, готовый встать в строй.Позади них солдаты Тридцать пятого запели, русы подхватили песню на своем языке:Да, ребята, сплотимся у знамени…
Отряд проехал через восточные ворота.Его глазам открылась грубая реальность войны. Повсюду валялись обломки. Поля все еще были покрыты тысячами мертвых тел. Посмотрев на север, он увидел, что там, где поток достиг максимальной глубины, обломки образовали стену, достигавшую кое-где десяти футов в высоту, вдребезги разбитый «Бангор» торчал в вертикальном положении, прислонившись к стене.О’Дональд рассказывал ему об этом. Если бы он мог выдавать медали Конгресса, он бы знал, куда пришпилить одну из первых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141